Остров

Разговаривая, Турикор незаметно приблизился к решетке и вновь ухватился за треснувший стержень.

— Назад! — тихо велела Дрила.

Турикор не послушался. Тогда она нажала на курок. Импульс опалил монстру шерсть на ноге, заставив его зашипеть от боли.

— Зачем?

— Я же сказала: назад.

На этот раз Турикор повиновался.

Потянулась липкая паутина молчания. Турикор ушел в себя, словно ловя далекие звуки Космоса. Дрила внимательно следила за его действиями. Внезапно веки Турикора поднялись, в глазах зажглись красноватые огоньки, из глаз монстра вырвался хриплый, довольный, страшный смех.

— Ты что?! — цепенея от неосознанного ужаса, закричала Дрила.

— Дворец Титанов горит, — прохрипел Турикор. — «Марс» стартует к Атлантиде. Еще несколько мгновений, и все будет кончено. Скоро этот грот заполнится водой. Ты еще можешь спастись, если пойдешь со мной.

— Нет! Ни за что!

— Если бы от твоего ответа зависела лишь твоя жизнь, — задумчиво промолвил монстр. Его горло издало тихий звук. То ли речь, то ли песню. Странный, хрипловатый, завораживающий. Дрила почувствовала, как ее мозг охватывает пелена сладкого, словно дурман, равнодушия. Ей стало хорошо и спокойно, заботы и беды ушли в никуда, зябкий мрамор скамьи превратился в подушку лебяжьего пуха. Рука атлантки безвольно разжалась, бластер выскользнул и с легким стуком упал на пол.

Косясь на Дрилу, Турикор продолжал петь, одновременно усиливая натиск на хрустящий в могучих руках прут. Медь с треском разломилась. Монстр не без труда протиснул массивное тело в образовавшееся отверстие. Не переставая издавать гипнотический звук, Турикор подошел к атлантам и ударом ноги отшвырнул бластер в сторону догорающего лифта.

Песнь оборвалась. Дрила очнулась и смотрела в глаза склонившегося над ней монстра. Отвратительно улыбаясь, Турикор поднял безвольное тело Грогута и, разинув огромную пасть, прикусил голову атланта. Во все стороны ударили фонтанчики крови. Дрила закричала. Турикор задвигал гигантскими челюстями. В уголках губ выступила слюна, перемешанная с кашицей мозгов жертвы. Глаза Дрилы закатились, и она потеряла сознание.

Очнулась она на плече Турикора. Было темно, воздух сперт и сыр. Монстр шел по Лабиринту, под ногами его чавкала вода.

— Мир рухнул, мама, — сказал он, почувствовав, что к ней вернулось сознание. — Но у меня есть логово, где мы можем отсидеться.

Фраза была сказана голосом Грогута. Дрила закричала от ужаса и снова провалилась в небытие.

Когда она очнулась вторично, они уже были в логове Турикора. Это была просторная сухая пещера, расположенная метрах в двадцати от поверхности земли. Вода, затопившая Лабиринт, не смогла подняться на такую высоту.

Дрила лежала на груде тряпок — одежд жертв, сожранных монстром за многие годы, в нише горел небольшой светильник. «Излишняя любезность», — подумала Дрила. И она, и Турикор прекрасно видели в темноте.

— Вот мы и дома, мама, — шепнул монстр. Он подошел к женщине и, как прежде, положил большую шишковатую голову на ее колени. А она, позабыв о пережитом ужасе, машинально гладила эту голову, слушая бесконечную песнь Турикора.

А затем он овладел ею. И она поняла, что монстр делал это с женщинами и прежде. Было больно и отвратительно, особенно когда Турикор заявил:

— Я давно мечтал об этом. Было бы глупо не воспользоваться случаем, мама…

И в голосе его не было ни нотки цинизма.

Дрила прожила еще сколько-то. Сколько — знает лишь темнота. А затем Турикор съел ее, так как хотел есть. И познал ее мозг.

— Прости, мама.

А вскоре темнота пожрала и его время, и он уснул. И ему снилась сказка — бесконечный лабиринт, из которого нет выхода, и маленький бегущий ребенок, чей смех звонко переливается в закоулках стен.

Сон, переходящий в смерть.

* * *

Дозорный кемтянин отвлекся по нужде. Когда же он отвернулся от ствола щедро увлажненного дерева, меч и щит исчезли. На том месте, где они лежали, стоял смуглый ухмыляющийся атлант, за его спиной виднелись еще трое.

— Ну что, проссал все на свете? Получай, раззява! — Крепкий кулак врезался в челюсть опешившего кемтянина, швырнул его прямо на обгаженное дерево… Земля была хотя и влажной, но мягкой и ласковой, вставать почему-то не хотелось, и часовой решил изобразить легкий обморок, однако атлант был не из тех, кого можно было провести этой нехитрой уловкой.

— Что, полежать надумал? А ну, вставай! Брось притворяться!

Две пары сильных рук подхватили часового и прислонили к дереву. Последовал удар в солнечное сплетение, а лишь кемтянин согнулся — снова в челюсть.

— Где лагерь? Отвечай!

«Зачем им нужен лагерь? — лихорадочно соображал часовой. — Хотят напасть? Очень сомнительно. Да и били они скорей в шутку, развлекаясь, но пребольно».

— Над чем задумался?

Пятка обрушилась на почки. «Ведь забьют! — понял часовой. — В шутку забьют!» Он открыл глаза и сел. Голова немного плыла, во рту было солоновато. Сплюнув кровью и выбитым зубом, кемтянин на всякий случай спросил:

— Лагерь?

Последовал новый удар по почкам.