Остров

Когда мне было семь лет, мама единственный раз снимала дачу: сарайчик в Белоострове. В доме наших хозяев жила масса дачников. Жили муж и жена с двумя сыновьями. Они были младше меня. Старшему шесть, младшему — четыре с половиной. Мы всегда играли с ними в разные игры. Пускали мыльные пузыри, ловили сачками насекомых. А как-то придумали игру в больного и доктора. Больной ложился в гамак, а доктор его осматривал и говорил, как лечиться. Мы всегда подолгу осматривали то, что нас больше всего интересовало друг у друга. А потом, если я бывала доктором, то говорила, что они должны вначале сходить «по-малому» (мне очень нравилось, как они это делали, — я иногда даже подсматривала), а потом покачать меня в гамаке, стоя у сосен со спущенными штанами, чтобы поправиться. Мальчики говорили, что так нечестно, я тоже должна снять штаны и задрать юбку. Я смеялась и задирала юбку, не снимая штанов. Мы быстро ссорились. Мальчишки со слезами на глазах натягивали штаны и уходили. А я продолжала качаться.

Я выросла и узнала, как все делается. Но до самого этого момента не представляла ничего на деле.

Миша сказал, что больше не будет, но когда я хотела выйти, то обнял меня очень нежно, стал опять целовать, довел до дивана, уложил на него и стал раздевать. Мы молча боролись, а я шептала: «Не надо». А он говорил: «Подожди... ну что ты... я ничего...» А сам раздел меня и поцеловал в грудь. Мне стало очень беспокойно, я совсем потерялась и заплакала. Он отпустил меня, и я ушла, взяв свои вещи, не пожелав ему спокойной ночи. Я вся горела. Легла. Уткнулась в подушку. Хотела плакать. Слез не было, они словно все высохли в моем жару. Мне хотелось к Мише. И я пошла. Но он заснул, а я не могла будить его и тихо ушла.

Увидев его спящим, я успокоилась. Легла и даже задремала, но вдруг почувствовала, что он в комнате. Миша стоял в одних трусиках около кровати. Всю меня била дрожь, и я только спрашивала: «Что ты хочешь? Что ты хочешь сделать со мной?» Он сказал, что ничего не сделает, чтобы я успокоилась. Сел на кровать, наклонился ко мне и прижался всем телом. Он тоже дрожал. Вдруг поцеловал меня прямо в лоб — совсем как в детстве отец перед сном. Пошел к дверям. Я окликнула его. Миша подошел ко мне. Я протянула к нему руки. Мы снова стали целоваться, а потом я все с себя сбросила и сказала, что готова стать его. А он стал целовать меня все реже и вовсе перестал. Встал и вышел. Вернулся с сигаретами. Мы закурили. Я взглянула на часы. Скоро должна была прийти мама. Я сказала, что ему пора уходить. Он быстро оделся. Вид у него был совсем смущенный, будто он нашалил. Мы поцеловались в дверях, и Миша ушел. Я все убрала, и мама ничего не заметила.

Из дневника Миши.

Вчера мы играли на вечере. Исполняли в основном западные вещи. Пляс вышел шикарный. Драк было немного, но повеселились нормально. Когда все расходились, я разглядел у выхода свою бабу. Стало ясно, что видел ее среди танцующих, но не узнал. Она сегодня сделала прическу: челочка на лоб, остальные волосы зачесаны назад и собраны как кружевной крендель: на висках и по всей голове гирляндами свисают завитки. Губы — вишневые, ногти тоже. Ресницы длинные, как крылья махаона, черны так, что глаза словно в трауре. Брови выщипала. Под ними голубые тени. Лицо отштукатурено загарной пудрой. На левой щеке мушка. Прямо кукла раскрашенная.

Вообще я ничего не имею против, если баба красится. Да и парень, если удачно выкрасит волосы, тоже ничего — сам этим занимался. Но когда накрашено все что можно, мне кажется, это только портит дело. Ну, ладно, бледные губы — подкрась! Блестит нос, тоже валяй, замазывай. Но ведь другая вся перемажется и думает, что это сногсшибательно.

Она, видно, кого-то ждала, потому что не выходила, а внимательно смотрела в толпу выходящих. На ней была юбка серого цвета, коротенькая, как у маленькой. Ноги длинные, в дымчатых чулках. Туфли на платформе. Штатская баба!

Спустившись со сцены, я все-таки подошел к ней. Мы поздоровались. Мне захотелось ее проводить. Она была поддавши, а в таком виде бабы много позволяют. У меня, правда, до сих пор не было девки, с которой бы я переспал, но я много раз целовался и умею это делать. Мне, конечно, хочется переспать с бабой, но это не так просто. Связаться со шкурами у меня не выходит. Когда они начинают сами лезть, то мне становится неприятно. И вообще как-то страшно связываться с бабой, которая все прошла, а ты только целовался и больше ничего. Мне кажется, я проще проделаю это с чувихой, которую совсем не знаю. Она мне просто понравится при встрече. Но разве это возможно? А когда уже хорошо знаком с девчонкой, то как на это решиться? Как мы узнаем и увидим друг друга в этот момент?

Я не знаю, какая Галька, но она мне понравилась, и я поехал ее проводить. Она живет в Дачном.