Остров Баранова

В памяти возникали навигационные карты, отправка судна вдоль неизведанных берегов, путь к Гудзону через хребты Кордильеров... Все это было в бумагах Баранова. Правитель собирался возить лес в Калифорнию, лед на Сандвичевы острова, разводить скот, сеять пшеницу в долинах Скалистых гор. Открыть постоянную торговлю, построить города и селения, научить индейцев пахать и сеять, плотно и навсегда осесть на новой земле! Баранов видел, что при таком истреблении пушного зверя о промыслах скоро придется забыть, С горькой иронией писал он меморию в Главное правление, пытаясь рассеять сказку «почтенного наблюдателя», случайного гостя колоний, спешившего заверить акционеров, что «бобров перебьют всех тогда, когда у Ново-Архангельска выловят всю треску». Торопливость и беспечность невежды! С искренней скорбью узнал он о смерти Резанова в Красноярске, так и не добравшегося до Петербурга. Новые люди, желавшие расцвета колоний, многое потеряли от его гибели.

Читая ответы Баранова, юноша угадывал невысказанную боль и переживал ее вместе со своим приемным отцом... Павла тянуло теперь к нему сильнее прежнего. Разум прощал даже казнь пятерых заложников, только при воспоминании о них у него ныло сердце.

2

Ясное утро занялось над крепостью. День обещал быть погожим, какие редко бывают в этом краю.

«Амур» подошел почти к самым блокшивам. Отлив еще не начинался, высокая вода окружала поросшие лесом зеленые острова, укрывала береговую гальку.

Корабль заметили с палисадов, когда он проходил мимо крайнего острова. Судно узнал Афонин. Старик готовил к отливке последнюю каронаду и уже несколько суток не покидал формовочной.

Отложив лопату, он почти бегом направился к форту, крикнул на ходу часовым, затем торопливо повернул к церкви. Гулкий праздничный звон поплыл над крепостью, над тихим утренним лесом, берегом, над залитой солнцем водой. Раскатилось эхо, уходя все дальше в глубину сумеречных, пустынных гор.

Колокол звонил впервые. Архимандрит берег эффект для торжественного богослужения в день открытия храма. Кровлю, наконец, закончили, Ананий разослал гонцов по всей округе — сзывать крещеных туземцев воздать хвалу богу. Правителя он решил не дожидаться.

— Мирские дела далеки от господа, — сказал Ананий Павлу полушутя и как бы вскользь.

Баранов сошел на берег. «Амур» — десятипушечный старый с изъеденным килем бриг — второй раз бросал якорь в Ново-Архангельском порту. Удача сопутствовала мореплавателям. Переход был проделан в шестьдесят дней. Немного потрепала буря у Алеутской гряды, но Петрович знал там каждую щель, и «Амур» отстоялся в закрытой бухте.

Пять месяцев отсутствовал правитель. Сто пятьдесят дней и ночей провел он вдали от завоеванной потом и кровью земли. Самое дорогое и близкое оставалось здесь, на диком камне, на утесах и скалах, среди вечной лесной дремоты...

Правитель ступил на берег. Грозной и немой казалась крепость, горели жерла медных пушек... И вдруг чистый, давно забытый звон всколыхнул тишину. Форт отвечал своему правителю.

Баранов медленно опустился на колени.

— Россия!

Он увидел бегущих к нему со всех сторон охотников, поселян и впереди всех — Павла...

После полудня на рейде показались еще два судна. Это возвращался из Кантона Кусков.

Сколько радости за один день!

Впервые правитель не стыдился слез.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА I

1

На площади и у казарм пылали факелы, смоляные бочки. По углам строений форта курились плошки, горели на подоконниках свечи. Огни, перевитые багровым дымом, искры, треск ракет с корабля, бороздивших сырую темень, пальба, гомон и крики из стана алеут... Большой, памятный день для Ново-Архангельска — первого заморского города Новой земли.

Третьего дня утром «Святитель Николай Мирликийский» — сорокапушечный русский фрегат — отдал якоря в Ситхинской гавани. Полтора года назад покинул он Кронштадт, три месяца простоял в Кантоне. Корабль доставил огневые припасы для крепости, ядра, два медных единорога, продовольствие, новые приказы и среди них — пакет Адмиралтейств-коллегий, приложенный к длинному дубовому ящику, обшитому железными скобами. В пакете лежал именной указ императора Александра о награждении коллежского советника Баранова орденом Анны второго класса, в ящике — государственный флаг с двуглавым орлом и надписью: «Российско-Американская Компания».

Император даровал колониям высочайшее покровительство, инспектор артиллерии прислал пушки, иркутскому губернатору приказано отпускать порох и с Нерчинских рудников двести пудов свинца в год.

Правитель приказал отпраздновать приход «Святителя». Богослужение подходило к концу. В новом облачении, казавшийся выше, внушительней, Ананий медленно ступил на порог алтаря. Десятки восковых свечей, лампады, заправленные чистым тюленьим жиром, освещали позолоту риз, первые ряды молящихся, эполеты офицеров «Николая Мирликийского», медали тойонов, серьгу Кускова. Один Баранов остался в тени. В скромном сюртуке с орденом, стоял он под большой хоругвью. Рядом с правителем держались и охотники.