Остров бесконечной любви

Когда девушка шла в спальню, рядом с ней возникло какое-то существо, на лице его был странный отпечаток, манивший сильнее, чем дух Ошун. Мерседес не восприняла эту фигуру как мужскую – хотя это и был мужчина – из-за сумеречного взгляда. Существо вперило глаза в девушку, но это было совсем не так, как пялились на нее другие мужчины. И ее внутренний демон – тот суккуб, что проник в нее, когда мед богини увлажнил ее губы, – в ярости отступил перед кротостью этого лика. Демон изо всех сил вцепился в прекрасное тело, в котором обитал многие годы, отказываясь его покинуть. Девушка боролась с этой силой, почти что теряя сознание, и пелена как будто упала с глаз. На одно мгновение мир показался ей иным. Мерседес раз за разом стряхивала с себя эту чужую волю, которая привязывала ее к миру без света и без надежды; однако в конце концов девушка снова отдалась владевшему ею темному существу и прошла мимо кроткого лика, холодная и бесстрастная, как если бы его и не существовало.

Пепе посмеивался над предрассудками матери, но только на людях. Юноша унаследовал ее шестое чувство, которое, хотя и не позволяло видеть призраков, все-таки посылало ему знаки. Но были они всегда неявными и смутными. Много лет спустя он призадумается над этим, вспоминая события, переменившие его жизнь в тот вечер, когда Фермин и Панчо пригласили его в театр «Альбису». Сарсуэла[30] была посвящена былым победам испанского воинства над отрядами мамби, и, хотя Республика уже много лет как победила, молодой человек всем телом ощущал, как льется кубинская кровь. И не важно, что сам он был сыном испанцев. Пепе родился на острове и считал себя кубинцем.

В антракте Фермин и Панчо обратили внимание на хмурое лицо друга.

– Не принимай это слишком всерьез, – шепнул Фермин. – Все это давно стало историей.

– Но это до сих пор здесь, – ответил Пепе, притронувшись к виску.

– Веселей, приятель, – подбодрил Панчо. – Смотри, дамочки вокруг тебя так и вьются.

Хосе только пожал плечами.

– Верно сказано: Бог дает платок тому, у кого нет носа, – вздохнул Панчо.

После представления друзья позвали Пепе ужинать. А ведь мать просила: «Не задерживайся!»

Но он не только пришел очень поздно, но еще и вдрабадан пьяный, и доставили его друзья, которые находились почти в том же состоянии. Быть может, если бы Пепе сразу рассказал, что произошло, Анхела не стала бы так кипятиться: ее сыночек просто-напросто влюбился. Однако влюбленность – это дело довольно хладнокровное, почти что спокойное в сравнении с тем, что испытывал сейчас юноша.

После ужина друзья отправились пропустить по глоточку. Четырех глоточков хватило, чтобы юный Хосе, который до этого никогда не пил, возжелал познакомиться со всеми, кто находился поблизости. Мир оказался полон милых прекрасных людей – а прежде он этого не замечал.

В десять часов – Пепе сам не знал, как так получилось, – он в компании друзей брел по незнакомому району. На заплетающихся ногах они вошли в какой-то дом. Пепе сразу же обратил внимание на кабальеро, беседующего с мумией. Мумия была не мертвая – и это было в порядке вещей. Она улыбалась и от этого еще сильнее морщинилась. Внутри было очень темно, только красные лампочки наполняли двор тенями. Молодой человек подошел поближе, чтобы лучше видеть. Кабальеро показался ему человеком почтеннейшим, достойным занять место среди его лучших друзей. Несмотря на недовольную гримасу, исказившую его лицо, Пепе ощутил необоримое желание завоевать симпатию кабальеро.

– Добрый вечер, – сказал он, протягивая руку. – Меня зовут Хосе, но друзья называют меня Пепе…

Незнакомец замолчал и взглянул на парня.

– Кабальеро, прошу прощения. – Это подоспел Фермин. – Мы не хотели вас беспокоить.

И подхватил друга под руку, чтобы оттащить подальше.

– Если собираешься здесь остаться, лучше закрой рот, – прошептал Фермин. – Из-за тебя мы можем вляпаться в историю.

Но Хосе был не в том состоянии, чтобы решать, оставаться ему или идти домой. Так что Фермин и Панчо поручили его одной из женщин, а сами пошли к другим.

– Меня зовут Хосе, – повторил молодой человек, когда проститутка укладывала его на кровать. – Но друзья называют меня Пепе…

И тотчас закрыл глаза, продолжая нести околесицу. Женщина поняла, что ждать от парня нечего, но, поскольку он уже заплатил, просто позволила ему поспать.

Пепе проснулся через час из-за переполоха снаружи. Голова болела не сильно, но перед глазами все кружилось. Юноша доплелся до лохани с водой и умылся. Шатаясь, открыл дверь. Предутренний холодок его слегка взбодрил. Где он? Перед ним был двор, освещенный красными фонарями. Пепе прислонился к стене, силясь представить, где он мог оказаться.