Остров Бога

Не всем евреям захотелось соблюдать традицию тихого сидения в лужах крови своей семьи и многие стали мстить. Ах, как я люблю мстить, но только, не вставая с дивана! Лежу и мщу страшно всем своим обидчикам, топлю их, гадов, в болотистых метах, режу специальным ножиком тонко-тонко, как на бекон, а с дивана не встаю, потому что лень и страшно. А вот некоторые повставали с диванов и наладились католиков потрошить, всех подряд, лишь бы подвернулись. Вот оттуда и пошла славная когорта евреев-пиратов, крепивших на рострах своих кораблей, не голую бабу-наяду, а свиток Торы. Я так и вижу, как всматривается в море смуглолицый красавец, человек с весьма красноречивым именем, Самуэль Палаче, он же Шмуэль Фаладжи, который был натуральный раввин и кабалист, а вдаль он смотрел с надеждой, не покажется ли на горизонте испанский флаг. Сонная, не опасная волна раскачивает его шебеку, нежный бриз наполняет бело-голубые паруса, и уносит в несусветную даль, вонь от болтающихся на реях испанцев. Вместе с ним на сладкой ниве отмщенья, потрудились и другие братья по вере.

Мозес Коэн Энрикес, вышел в море, вместе с товарищем, бывшим испанским галерным рабом, дослужившимся до адмирала, голландцем Питом Хейном. Покуролесили они крепко, оттого, что были оба два, злопамятные и ужасно мстительные, а моряки серьёзные, не хуже Нахимова, хотя он и не еврей. А не еврей он потому, о, вы искатели еврейства в людях с подозрительными фамилиями, что был адмирал крещён, и знать не знал, и ведать не ведал, что его предки толи Нахимсоны, толи Нахимовичи, были семитами испытанными. А если и были? Нет, не еврей этот благородный русский военнослужащий, и не заикайтесь даже, хоть нахимовцев пожалейте!

По пути на Кубу, негодяи эти, не нахимовцы, а Коэн с Хейном, утопили тьму «золотых галеонов» и сами озолотились, естественно, а матросиков с идальго ихними, совсем не щадили, потому что очень были настроены против их католических величеств Фернандо и Изабелы, ну и накормили местную ставриду «матросятиной», от пуза. Вот такие обидчивые, звери. Так старались, так старались, что чуть не потеряли из-за перегруза хорошими металлами собственные корабли. Прославился и Яков Куриэль, который прежде чем заняться пиратством, был офицером испанского королевского флота, под славным именем Дуартэ Нуньез дэ Костаа, а после изгнания и конфискаций, на оставшиеся пиастры снарядил быстроходный фрегат, по слухам просто угнал новёхонькую каравеллу «Санта Мария» причём прямо из гавани.

С командой, набранной преимущественно из соплеменников, Куриэль топил как булыжники, испанские каравеллы в Карибском море. Считается, что он похоронен в Цфате, рядом с великим кабалистом Аризалем, или даже рядом с самим раби Лурия, но это не слишком достоверные слухи — там покоится другой Куриэль, негоциант.

Лютовал, правда, позже, в 18 веке, ещё один кровопийца, Жан Лафитт, из славной семьи потомственных флибустьеров. Он, проходимец этот, сыграл интересную роль в истории американского континента — после того как его упрямый дед сгорел на костре Инквизиции за верность своей вере, его неуёмный внучек, основал в окрестностях Нового Орлеана целое пиратское королевство. Его отряд, сражавшийся на стороне американцев, и устроивший заносчивым британцам элегантное кровопускание, насчитывал более тысячи первостатейных еврейских головорезов.

* * *

Цфат лежит в Верхней Галилее. При помощи слова «Галилея» я запросто докажу вам какой лёгкий язык иврит. Начнём вроде бы издалека. Вот слово волна — «гал», нарисуем её и получим загогулину. Ну, а если волны две, то получиться «галгал», тьфу, как примитивно. А если мы их еще и нарисуем одну под другой, то выйдет круг. Ну, правильно — Галилея означает «округ». Та Галилея, что верхняя примыкает к горам Ливанским, она и вправду высока, холмы, поросшие дубами и кедрами, поднимаются на 2000 метров, по ущельям бродят задумчивые кабаны, перешедшие с постного жёлудя на кибуцный авокадо. Это чревоугодие не осталось безнаказанным — на кабана охота открыта чуть ли не круглый год. Один мой знакомец Саша Дохман, редких размеров рыжий и усатый еврей-водолаз, научивший тружеников кибуца «Дан», готовить и успешно продавать форель горячего копчения, рассказывал со злобой в голосе, про их, кабанов, не спортивное поведение. «В ночи, — говорил Саша, — один такой секач, здоровый как слон, разбегается и влетает в могучую ограду вокруг плантации, как танк, мать его! И валит её, представляешь!? А за ним вся его семья! Старшие детки, мамки, папки бьются об стволы всем своим мясом — плод и падает! И они все наше, вместе с мелкой поросёй, довольные сами собой, жрут! Всё бы сгибло, кабы не я!». И правда, всё бы «сгибло» кабы не Сашин меткий глаз и верный «Зауэр», что гремит из засидки на самом толстом авокадо и валит на скорбную нашу землю жертв собственного обжорства. Да, чуть не забыл, в Верхней Галилее ещё арабы живут, и они очень разные эти арабы. Некоторые не отличаются от своих братьев из Марокко и Ливии, а некоторые больше похожи на своих древних предков, первых последователей Христа.