Остров Буян

Сознание того, что за пазухой у него завелся пистоль, сделало Кузю воинственней и храбрей.

— Они на конях, не догонишь, — сказал Иванка.

— У меня будут целых четыре тройки — двенадцать коней, да каких!.. — хвастливо вымолвил Кузя.

— Стой, братцы! Отымем извет, коли вы не робки! — перебил медведчик. — Хотите взаправду?

— Ну?! — воскликнули разом Иванка и Кузя.

— Я товарищей соберу, да таких, что им сам сатана не страшен. Поскачем в угон по Новгородской дороге, догоним, в лесу где-нибудь ошарашим дубьем и того…

Иванка и Кузя оба раскрыли рты.

— Взаправду?! — дрогнувшим голосом произнес Иванка.

— Петро Шерстобит сгодится? — спросил Гурка.

— А он пойдет?

— Со мною он всюду пойдет. Ивана Липкина, тульского кузнеца, знаешь? Сгодится?

— То парень кремяный! — признал Иванка.

— Стало, сгодится. Татарин Шарип не хуже его и тоже со мной куды хошь… И еще наберем, — сказал Гурка.

— Ну как, Кузьма, не сробеешь? Ты что же молчишь? — спросил друга Иванка, видя, что он задумчиво чешет в затылке.

— Постой, не мешай. Я считаю, сколь хлебушка надо в дорогу на столько людей, — сказал Кузя.

— Вот малый так малый! — воскликнул Гурка, подставив Кузе свою богатырскую пятерню.

Кузя с маху ударил его по ладони своею мягкой тяжелой лапой. Иванкина рука твердо легла сверху, скрепляя их рукобитье…

3

Самое трудное было сговорить сопровождающего конного стрельца и двоих ямщиков Ямского приказа, чтобы они взяли с собой в товарищество пятерых молодых парней.

— А вдруг они конокрады и нас пограбят! — сказал один из ямщиков.

— Не на тебе ответ, а на мне, — возразил ему Кузя. — Я не страшусь, а тебе что? А я мыслю так: нас всего четверо, разбойники нападут, и нам не сберечь коней, а увидят столько народу, кто сунется грабить!

На дорогах было всегда неспокойно, и прежде других согласился с Кузей стрелец. За ним сдались ямщики.

Когда на другой день они выехали из Москвы, на ближних ямских дворах они узнали, что Васька Собакин с двумя холопами и ямщиком уже проехал по Новгородской дороге. Кузя заторопил товарищей.

— Да куда нам гнать — не с грамотой царской скачем. Загонишь коней, а дохлые клячи на кой черт в ямских дворах! — возразил пожилой ямщик.

Но Кузя настаивал. Он был старший, и все должны были его слушать.

К вечеру третьего дня они снова услышали о Собакине, но оказалось, что он пропьянствовал целую ночь, задержался в пути и был значительно ближе. Надежды нагнать его стало больше.

Миновали Новгород. Близилось место сдачи ямских коней.

Иванка боялся, что в Новгороде они потеряют следы Собакина. Однако дальше, за городом, встречный ямщик снова сказал Кузе, что видел Собакина. Теперь он ехал совсем уже невдалеке впереди них, и вот-вот они могли оказаться вместе с ним на ночлеге. Товарищи, посовещавшись, решили, что им не годится попасть на ночлег в одно место с Васькой, чтобы никто их не мог опознать. Надо было не только догнать его, но обогнать, чтобы выбрать место для схватки заранее и поудобнее…

И вот наконец Собакин остался у них позади.

Ссадив с лошадей Иванку с друзьями на перекрестке дорог не доезжая посада Сольцы, Кузя поехал сдавать на ямской двор коней и обещал тот же час возвратиться, чтобы помочь в нападении на Ваську, который был должен подъехать к вечеру, чтобы к ночлегу попасть в Сольцы…

Петр Шерстобит, вооруженный большим медвежьим ножом, Гурка с кистенем, Иванка с Кузиным пистолем, Гуркины друзья с романовского двора — тульский кузнец Иван Липкин и татарин Шарип — с топорами дожидались проезда Собакина у дороги в лесу.

Все пятеро медленно брели по дороге, словно крестьяне, которым осталось рукой подать до своей деревни и некуда торопиться.

Уже из кустов и из-за темных елок по сторонам дороги начали выползать сумерки и подсинили снег, когда послышалось бряцание ямских бубенцов… Все пятеро товарищей, вместо того чтобы свернуть с дороги, растянулись в один ряд, загородив проезд.

— Егей-ей! — крикнул ямщик за их спинами.

И вдруг все пятеро повернулись и стали навстречу коням.

— Стой! — крикнул Гурка разбойничьим покриком.

— Гони! — крикнул Васька Собакин, вскочив в санях, и тогда Иванка поднял пистоль.

— Стой! — гаркнул он во всю глотку.

Ямщик задержал коней.

— Что за люди, чего вам? — спросил воеводский сын.

— Робята, хватай! — зыкнул Гурка, и все разом кинулись на проезжих.

— Разбойники! Караул! Грабеж! — кричал Васька.

И вдруг двое холопов Васьки враз выхватили пистоли и выпалили в упор в пятерых друзей. Но руки ли дрогнули у холопов, или плохи были пистоли — выстрелы их не принесли вреда.

— Бей их, вяжи! — закричал Гурка и хватил по башке кистенем одного из холопов.

Началась свалка. Петр Шерстобит схватил переднего из четверки коней под уздцы и завел его в снег, в сторону от дороги. Иванка нажал курок, но пистоль его дал осечку. Тогда он схватился врукопашную с Собакиным. Он сжал врага за горло и притянул к саням, а на него самого навалился кто-то сверху и тоже схватил за горло.