Остров Чаек

Фигура исполина заполнила собою все вокруг, как смерч, раскидав столы на стены и отбросив Камбера в кресло. Свет от мерцающего пламени выхватил из темноты длинный деревянный меч со скругленным острием, усеянный осколками черного стекла. Камбер, попытавшись было встать, застыл при виде этого оружия и осторожно сел обратно. Руки он при этом держал чуть приподнятыми над подлокотниками, словно пытался утихомирить незнакомца; лицо его отображало напускное спокойствие.

Прокса заворожил вид усеянного осколками меча. Древнее оружие хитроплетов. Подобное он видел только на картинках. Прокс отправил детей хитроплетов на смерть в огонь вулкана. Ему даже не надо было видеть лицо незнакомца: это было воплощение мести. Проксу оставалось оцепенело таращиться на меч, гадая, как он окончит жизнь. Как дошел до такого? И кем станет после смерти, мучеником или чудовищем?

– Ну хорошо, – сказал он безликой фигуре, не в силах выдавить из себя хоть что-то громче шепота. – Ладно.

Черный силуэт стоял неподвижно, и Прокс заметил еще один – поменьше, тот, что лез в окно. Он подобрал оброненный Камбером фонарь и огниво, сверкнула искра, и погасшее пламя вновь ожило. Слабенькое, оно явило маленького человека, похожего на мальчишку: ободранные в кровь коленки и руки, кожа – мертвенно-бледная от запекшегося пепла. Вот он отдернул капюшон, под которым оказалась плоская мордашка: широко посаженные глаза заволокло пеленой усталости, уголки маленьких губ скользнули вверх, образовав улыбку, отмеченную морщинкой беспокойства. На лбу печатью неуверенности проступила рябь складочек величиной с подушечку большого пальца.

– Господин Прокс… – Человечек говорил с придыханием, негромко, со знакомым шипящим акцентом. – Господин Прокс, я пришла спасти вас.

Глава 37. Человек без лица

– Спасти меня? – крякнул Прокс.

Как можно его спасти?

«Я оставляю эту жизнь. Где моя следующая жизнь, в которой я смогу принести добро?»

Лицо у ребенка, стоявшего перед ним, было какое-то не такое. Словно он позаимствовал его у кого-то другого, в ином месте.

– А ведь я тебя знаю, – произнес Прокс.

– Дитя, – произнес Камбер тихим и старательно лишенным эмоций голосом, – ты говоришь на языке знати, так? А твой друг-великан – нет, если судить по его взгляду. Сколько тебе платит «Возмездие» и сколько нужно, чтобы тебя переубедить?

Вместо ответа маленький человечек обернулся к высокой тени подле себя, и между ними заструилась мелодичная речь на хитроплетском, как дуэт флейты и виолончели.

– Плясунья говорит: вам следует знать, что я не работаю на «Возмездие», это «Возмездие» работает на меня, – ответил ребенок на языке знати.

– А-а, – медленно выдохнул Камбер, словно пережил откровение. Он посмотрел на Хатин по-другому, с пристальным интересом, а после чуть горестно улыбнулся. – Понимаю. Леди Арилоу. Прошу простить, что сразу не узнал. Вы… куда ниже ростом, чем я себе представлял.

– Я знаю эту девочку. – Прокс уставился на Хатин, вглядываясь в черты ее лица. – И это не Арилоу.

Потрясенный, Камбер снова пригляделся к маленькой хитроплетунье. Прищурился и медленно покачал головой.

– Я упустил кое-что важное, – сказал он, – так ведь?

– Ты из бухты Плетеных Зверей, – вспомнил Прокс. – Ты была на пляже. Дала мне раковину с водой. С отравленной водой…

Загнанная и скрывавшаяся до этого в жестких очертаниях губ хитроплетская улыбка осветила ее лицо.

– Вы меня помните, – сказала девочка. В ее взгляде не было ни колебаний, ни слабости, а Прокса впервые за долгое время посетило сомнение. Возможно ли, что она не знала о яде в воде и правда хотела сделать ему добро? Или… вода вовсе и не была отравлена, а он выпил ее слишком быстро, и его искалеченное солнцем тело просто не выдержало?

– Да, – сказала она, – это я. Хатин.

Снаружи раздался стук, немного похожий на дробь дождевых капель, вот только этот дождь пробивал черепицу и крошил окна. Послышались крики и утробное рычание проснувшейся горы. Великанша, названная Плясуньей, пробормотала что-то нетерпеливо, и девочка кивнула.

– Осталось мало времени, – вежливо и в то же время торопливо сказала она. – Если не покинете Гиблый Город, то погибнете. Уходите из Скорбной Лощины. Все.

– Если уйдем из него, то и правда погибнем, – мягко возразил Камбер. – С неба камни падают. Единственная надежда – сидеть по домам и ждать, пока все закончится. Если ваши люди ждут на равнинах, то лучшее, что вы можете для них сделать, – это убедить их сдаться. В кордегардии им будет безопаснее, но снаружи у них нет ни шанса.

– Прошу, послушайте меня. К рассвету от кордегардии ничего не останется. От Гиблого Города ничего не останется. Здесь будет голая равнина, и вас с головой, как патокой, зальет черным камнем.

«Хитроплеты предупреждают, как и прежде, грозят, как прежде. И дитя под маской друга подносит яд». И все же Прокс не удержался, взглянул на нее с мольбой в глазах.

– Там, на холме… ферма… Земли Праха… вы бы не пришли сюда первым делом, если бы дети… там же дети…

Хатин кивнула.

– Им ничего не грозит.