Остров дальтоников

На следующий день мы отправились на экскурсию в джунгли с другом Грега, ботаником Биллом Рэйнором, который взял с собой двух понпейцев — Хоакина, знахаря, досконально изучившего местную флору и ее применение в традиционной медицине, и Валентайна, человека, знакомого с географией острова и знающего, где произрастают те или иные растения, их окружение и отношения с этим окружением. Оба — прирожденные натуралисты, и родись они на Западе, один непременно стал бы врачом, а второй — ботаником[41]. Однако здесь, на острове, их дар сформировался под влиянием иной традиции — более конкретной, менее теоретической, чем наша, и поэтому их знание тесно связано с телесной, ментальной и духовной сущностью их народа, с магией и мифами, ощущением неразрывного единства человека с его природным окружением.

Сам Билл прибыл на Понпеи как волонтер-иезуит, готовый обучать аборигенов сельскому хозяйству и умению сохранять флору. На остров Билл приехал с чувством собственного превосходства, сказал он мне, обусловленного надменностью западной науки. Но вскоре он с удивлением убедился в том, что местные знахари обладают огромными и систематизированными знаниями островных растений: они распознавали дюжины разнообразных экосистем — от болотистых мангровых зарослей и водорослей до карликовых лесов на вершинах гор. Каждое из растений острова, рассказал мне Билл, считалось значимым и священным, а большинство их использовалось как лекарственные. Поначалу Билл относился к этим знаниям как к чистому суеверию, но постепенно начал понимать, что то, что он прежде считал суеверием, является на самом деле высокоразвитой «конкретной наукой» (если воспользоваться термином Леви-Стросса), изощренной системой знаний и принципов, отличных от начал западной науки.

Приехав на остров учить других, Билл начал наблюдать и учиться сам. Очень скоро он близко сошелся и подружился с местными знахарями, надеясь объединить свои знания и опыт с их наукой. Такая совместная работа, считает Билл, тем более необходима, поскольку власть на Понпеи до сих пор формально находится в руках нанмварки и без его разрешения на острове нельзя ничего сделать. В частности, Билл полагает, что нужно непременно как можно скорее исследовать все растения Понпеи на предмет их фармакологических свойств, пока безвозвратно не исчезли как сами растения, так и знания о них.

То же самое в какой-то степени касается и религии. Прибыв на Понпеи как (в первую очередь) миссионер, Билл был твердо убежден в превосходстве христианства, но по приезде был ошеломлен (как и многие миссионеры) нравственной чистотой тех, кого он собирался обратить в истинную веру. Он полюбил понпейскую женщину и женился на ней, и теперь у него на острове целый клан понпейских свойственников. Кроме того, Билл в совершенстве овладел местным языком. Он провел здесь шестнадцать лет и намерен остаться на острове до конца своих дней[42].

В восемнадцатом веке считалось, что острова — это отколовшиеся части материков или, возможно, горные пики подводных континентов (то есть не изолированные участки суши, а части материков). Понимание того, что такой непрерывности не существует, по крайней мере в отношении тихоокеанских островов, понимание того, что они в виде вулканов поднялись с океанского дна, а не с каких-то материков, что они всегда были insulae, то есть изолированными образованиями, обязано своим возникновением Дарвину и Уоллесу, их наблюдениям островной флоры и фауны. Дарвин и Уоллес отчетливо показали, что вулканические острова начинали свою жизнь с чистого листа, и все живые существа либо прибыли туда самостоятельно, либо были тем или иным способом завезены[43]. Так, как заметил уже Дарвин, на островах отсутствовали целые классы животных, такие как млекопитающие и земноводные. Это во всяком случае верно для Понпеи, где нет автохтонных млекопитающих, за исключением нескольких видов летучих мышей[44]. Флора океанических островов тоже является весьма скудной в сравнении с флорой континентальной, но в связи с легкостью переноса семян с континента на острова, не достигает степени оскудения, характерной для фауны. Так, за пять миллионов лет существования острова Понпеи на него попало большое количество растений, и его тропические леса, хотя и не так величественны, как леса Амазонки, тем не менее поистине замечательны и производят не меньшее впечатление. Правда, джунгли здесь необычны прежде всего тем, что в них можно обнаружить растения, не встречающиеся больше нигде в мире[45].