Остров для белых

Исчезновение потребности в чтении — это исчезновение потребности быть людьми. Это машинизация существ, сегодня по инерции еще человеческих, а завтра уже механических.»

«Где нет борьбы насмерть, где нет готовности и необходимости убивать и умирать во имя сохранения своей семьи и рода, где нет жестокой нужды трудиться в поте лица своего ради выживания, ради пропитания семьи, где нет нужды и желания рожать много детей, ибо от них зависит твоя старость, сохранение семейного очага и жизнь народа и государства — там вместе с безопасностью и комфортом приходит расслабление и дрябность души и тела.

И тогда женщины и мужчины делаются мало способны к рождению детей, ширится бесплодие, кости делаются тонки и хрупки, мышцы мягки и слабы: наступает физическая дегенерация, физическое вырождение. Это самая страшная беда нашей расы, европейцев, белых людей.

Так говорит нам физиология. Так говорят и селекционеры. Это свидетельствуют и подтверждают заводчики собак и лошадей.

Нагрузка делает людей сильными. Выжившие и победившие в борьбе — сильные. Комфорт делает слабыми.

Комфорт убивает народ и расу. Это блаженная наркомания, сладкая смерть.»

«Отделение секса от деторождения — есть ослабление воли к жизни, энергии жизни. Либидо делается бесплодным, расходуется на наслаждение помимо продолжения рода. Весь пар от машины идет в свисток и декоративную вертушку.

Традиционная сексология, социальная сексология — права:

Любые замены нормального двуполого секса отклонениями, однополыми наслаждениями и союзами, всеми видами мастурбации и сексуальных игрушек и машин — это уничтожение человечества.

Учитывая, что мы стремительно вымираем — все это должно быть объявлено тягчайшими преступлениями против человечества!»

— Старая блядь! — с чувством выразился Дани. — Но она права, твоя поганая старуха. Какого хера она к тебе пристает?

— Не смей так говорить, — всхлипнула Шарон. — Она прекрасный человек. Она очень добрая. И несчастная. Я не могу бросить ее — это ее разрушит. И потом — я обязана помочь ей закончить книгу. Ты слушай:

«Когда нетерпимую тоталитарную идеологию ставят выше научных истин — это фашизм. Это самоуничтожение.

Идеология вопреки науке — это ложь, а ложь в масштабе народа и цивилизации — это нарушение обратной связи. А нарушение обратной связи — это гибель. Если животное считает врага другом, яд — пищей, а убежище — опасностью, оно обречено на смерть. Это постигло нас.

Страшно произнести правду, но правда бывает страшной:

Расы не равны по своим умственным способностям, темпераменту и склонности к организации. В равных условиях они ведут себя немного по-разному. Вообще все это всегда знали, пока не началась эпоха саморазрушения, названная «политкорректностью». Отрицать эту разницу, установленную серьезными добросовестными учеными и доказанную статистикой — означает разрушать цивилизацию.»

«Называть изучение особенностей разных рас расизмом, а достоверно установленные факты различия рас в некоторых деталях — научным расизмом есть сознательное преступление против человечества.

Ужас в том, что сегодня ложь и преступление во имя идеологических догм приказано считать единственно моральными, а противоречащую им правду — преступной.

Когда правда объявлена преступлением — эту цивилизацию уже ничто не может спасти.»

…Шарон не довела до конца редактирование этой книги. Потому что Рут ее не закончила.

В поисках ответов на главные вопросы она увлеклась историей и, поскольку зрение садилось от компьютера, накупила массу книг. В томительный предутренний час, когда все чувства угнетены смертной перспективой бытия, она предвидела, как ее тело найдут в неопрятной квартирке среди книжных завалов и клочков исписанной бумаги.

В полусне она как-то произнесла:

— Эта тьма никогда не рассеется.

И когда светало и становилось легче, заварив кофе и глядя в окно на редкие машины, она представляла, как читает лекцию по Древней истории в университете:

Конец Бронзового Века был неожиданным, необъяснимым и неотвратимым, говорила она. В XII веке до нашей эры неведомые ранее Народы Моря, воинственные и жестокие варвары, нахлынули на процветавшие государства Средиземноморья и Востока: Микены и Греция, Междуречье и Египет, великое Хеттское царство — все были сметены ими. Долгая засуха и ослабление развитых держав предшествовали разгрому и падению.

Дальше наступило страшное. Триста и четыреста лет длились Темные Века. Разрушалась и исчезала культура, забывались ремесла, утеряны были секреты строительства. Уже никто не верил, что были до них дома в несколько этажей, и водопровод с холодной и горячей водой, исчезла письменность и не осталось грамотных людей, забыты оказались науки и искусства.

Но нравы были просты и суровы. Необходимость выживать заставляла напрячь все силы. А главное — у них было время. И кроме примитивной металлургии и плотницкого инструмента, колеса и весла, холодного оружия — у них не было никакой техники. Пришли и ушли десять и двадцать поколений — и люди начали подниматься вновь.