Остров для белых

Тотчас раскатилась рокочущая барабанная дробь.

— Па-батальоннаа! В шеренгу паа восемь! Штыки на-перевес! Здание занять! Всех вон! Шагоом — арррш! — проревел бычий голос генерала Гранта. Краснорожий и пьяный, как всегда, Улисс Грант привстал на цыпочки и взмахнул сверкнувшей на солнце саблей.

Полковая колонна качнулась, распавшись на батальонные построения. Горнисты задрали сияющие медные раструбы к небу и протрубили атаку. Барабаны рассыпали грохот. Первая шеренга наклонила ружья, уставив штыки вперед, и зашагала, бухая сапогами по камням. Это были щеголи из Коннектикутского полка, их белые галстуки были плотно подвязаны под подбородки, перья на шляпах согласно качались, горел ряд пуговиц на желтых жилетах под синим мундиром, они мигом содрали все восемь дверей с петель. Восемь цепочек стремительно уходили внутрь здания, как синие стальные вилы в стог сена.

— Пошли! Пошли! — подгонял Грант. Рядом с ним стоял «смирно» знаменосец, только звезд на флаге было маловато: пять рядов по семь, всего тридцать пять звезд старательно насчитали мальчишки, рассевшиеся на деревьях в наслаждении небывалым зрелищем. («Ни фига се кино снимают!..»)

И одновременно с противоположной стороны Генеральной Ассамблеи Нью-Йоркские гайлендеры, рассевшиеся на траве вокруг фонтана под небоскребом Секретариата ООН, вскочили, отряхивая свои знаменитые клетчатые штаны и строясь. Генерал Уильям Шерман разомкнул узкие губы среди клочковатой щетины, служившей ему бородой, скомандовал негромко и очень четко, зная, что каждое его слово будет услышано и исполнено:

— Побатальонно. Ротными колоннами. Ротам — построиться взводными колоннами в шеренгу по одному. Взводам держаться вместе. Стеклянный фасад снести. Берегись падающего стекла. Зачистить здание. Без нужды оружие не применять. Горнисты — атаку. Барабанщики — дробь. Вперед!!!

Запела медь, загрохотала ослиная шкура, зазвенело осыпающееся стекло, загремела брань и команды сержантов, и топочущие солдаты с наклоненными штыками напористо ринулись внутрь здания, мчась по коридорам, оглушительно хлопая дверьми и кровожадно гогоча в лицо перепуганным чиновникам.

А от Ист-Ривер, с восточной, речной стороны, Ассамблеи вбегал сквозь вышибленные световые окна 16-й Вирджинский пехотный полк, и над жемчужно-серыми мундирами возделся и реял флаг Конфедерации со звездами по синему косому кресту на алом поле. Расположившись у кустов на газоне, генерал Джексон Каменная Стена назидательно заметил своему начальнику штаба:

— Никогда не советуйтесь со своими страхами.

В тот самый миг зрители на Первой Авеню наблюдали, как от длинной дуги трещащих флагов всех стран, с Площади Объединенных Наций, солдаты в такой же серо-голубоватой униформе, разбив высокие окна прикладами старинных ружей, несутся сквозь зияющий западный фасад внутрь здания, крича слова, которые только и могут вылететь из солдатских глоток в атаке. Самые зоркие зеваки могли разглядеть, что сидящий на лошади благообразный седой офицер следит за движением своих солдат большими, темными, как маслины, глазами, и уже совсем трудно было различить звездочки на его петлицах: то был генерал Роберт Ли собственной персоной.

В коридорах стоял топот, грохот и треск. Взвизгивали секретарши, опрокидывались столы, одни клерки поднимали руки, другие бежали куда ни попадя. Паника во всей ее красе охватила величайшее учреждение мира.

Когда во все двери Зала Генеральной Ассамблеи ввалились вооруженные солдаты и понеслись по проходам, полуторатысячное сборище вскочило с мест, вскрикивая, взмахивая и столбенея. Поднявшийся гам заглушил стук каблуков. И лишь одна дама, оказавшаяся перед трибуной, негодующе указала на флаг конфедератов и завопила надсадно:

— Расисты!..

В ответ на что получила увесистого пинка армейским башмаком под зад, совершив метровый скачок и ойкнув.

Пехотный капитан с тремя нашивками на серых петлицах взлетел на трибуну, выстрелил в купол из длинноствольного Кольта Нэви, выбросившего струю серого дыма, и в идеальной тишине отчеканил в микрофоны:

— Всем! Немедленно покинуть помещение! Даю две минуты! Любой, кто после этого будет застигнут в здании, пойдет под суд военного трибунала! (И будет повешен, — добавил он тише и спокойнее.) Исполнять!!

Долгую, исполненную смысла и жизненной важности секунду делегаты, представители, помощники, советники и эксперты осознавали услышанное. За эту секунду солдаты в проходах, имея лица самые свирепые, начали обращать штыки в сторону беззащитных жертв. После чего произошла большая толкотня и дробный цокот.

Бессердечный солдафонский хохот подгонял в спину удирающих избранников всех стран мира.

Зрелище снаружи разворачивалось куда красочнее. Ассамблейцы и ассамблеры всех рас и гендеров выскакивали из дверей, разбитых окон и остатков стеклянной стены на все четыре стороны здания и с похвальной быстротой мчались на север, запад, восток и юг.

Трамп сидел на полковом барабане, скрестив руки и уперев подбородок в грудь. Он с мрачным удовлетворением наблюдал победу вооруженного разума над безоружной идеологией.