Остров Ее Величества. Маленькая Британия большого мира

Но все же слишком много там плохого. Как это могло случиться? Серьезный вопрос. Что за припадок безумия охватил городских планировщиков, архитекторов и власти колледжей в 1960-х и 1970-х годах? Известно ли вам, что они всерьез намеревались снести Иерихон — прекрасный ремесленный квартал — и проложить трассу прямо через лужайку Крайстчерча? Подобные идеи не просто неудачны — это преступное безумие. А в меньшем масштабе оно повторялось вновь и вновь по всему городу. Взгляните на общежитие Мертон-колледжа — далеко не самое неудачное здание в городе. Какое невероятное сочетание невозможных обстоятельств привело к его постройке? Прежде всего, какой-то архитектор должен был его спроектировать, должен был, пройдя через город 800-летней архитектурной традиции, измыслить строение, больше всего похожее на тостер с окнами. Затем комиссия просвещенных умов Мертон-колледжа должна была с величайшим равнодушием к своей ответственности перед потомством решить: «Мы, знаете ли, с 1264 года возводим красивые здания; давайте для разнообразия построим уродливое». Затем комиссия по планировке должна была сказать: «Ну, а почему бы и нет? В Бэзилдоне еще хуже строят». Потом весь город — студенты, доны, лавочники, служащие, члены Оксфордского общества охраны памятников — должен был промолчать и не поднимать шума. Умножьте все это, скажем, в 200, 300 или 400 раз — и вы получите современный Оксфорд. И вы меня уверяете, что это — красивейший, лучше всего сохранившийся город в мире? Боюсь, что нет. Это был красивый город, с которым слишком долго обходились с недопустимым равнодушием и плачевной некомпетентностью, и каждому жителю Оксфорда следовало бы стыдиться.

Боже мой! Что за тирада! Давайте развеселимся и посмотрим на что-нибудь хорошее. Например, на музей Эшмоула. Какое удивительное учреждение, старейший публичный музей на планете Земля и наверняка один из лучших. Почему же в нем всегда так пусто? Я провел в музее все утро, вежливо осматривая древности, и весь музей принадлежал мне одному, если не считать школьного класса. Дети порой попадались на глаза, когда перебегали из зала в зал, преследуемые взъерошенным учителем. Затем я перешел в Питт-Риверс и в Университетский музей, где тоже царит очень приятная атмосфера 1870-х годов. Я прошелся по «Блэквеллу» и «Диллону», поглазел на Балиол и Крайстчерч, поболтался по Университетскому парку и лужайке Крайстчерча, побродил по Иерихону и вдоль солидных красивых особняков северного Оксфорда.

Возможно, я слишком суров к бедному Оксфорду. Я хочу сказать, что в общем это удивительный город, с его дымными пабами и книжными лавками и духом учености — только не сводите глаз с хороших мест и ни в коем случае не приближайтесь к Корнмаркет и Джорджиа-стрит. Особенно он мне понравился ночью, когда уличное движение замирает и можно жить без кислородной маски, а Хай-стрит наполняется фургонами, торгующими необъяснимо популярными донкер-кебабами, которые меня совершенно не привлекают (как можно брать в рот нечто, столь неприятно напоминающее вырезку из ляжки мертвеца?). Зато их окружает соблазнительное хопперовское сияние [24].

И мне нравится темнота черных переулков, изгибающихся между высокими стенами, где так и ждешь, что тебя вскроет и расчленит то ли Джек Потрошитель, то ли торговец донкер-кебабами. Мне нравится пройтись по Сент-Джайлс, чтобы окунуться в жизнерадостную деловитость ресторана «Браун» — дивного гостеприимного местечка, едва ли ни единственного в Британии, где можно получить отличный салат «Цезарь» и чизбургер с беконом, причем вам не приходится сидеть под ударами оглушительной музыки среди поддельных указателей «Шоссе 66». А больше всего мне нравится выпивать в пабах, где можно посидеть с книгой и не выглядеть нарушителем общественных приличий, затеряться среди смеющейся шумной молодежи и вспомнить времена, когда у вас тоже было много энергии, и не было брюшка, и секс не казался всего лишь оправданием для долгожданной возможности лечь в постель.