Остров Ее Величества. Маленькая Британия большого мира

Хай-стрит полна была шныряющими «вольво» и твидовыми покупательницами с плетенками из пальмового волокна. Я пошлялся мимо магазинов, останавливаясь там и тут, чтобы заглянуть в окно, прошел мимо гордых георгианских домов и вдруг оказался у входа во дворец Бленхейм и парк. Под внушительной декоративной аркой стояла билетная будка, вывеска предупреждала, что вход для взрослых стоит 6.90, хотя при ближайшем рассмотрении обнаружилось, что в цену билета включены экскурсия по дворцу, дом бабочек, миниатюрный поезд, игровая площадка приключений и все изобилие культурной программы. Еще ниже была приписка, что просто вход на территорию стоит 90 пенсов. Может, меня и легко одурачить, но никто не вытянет у меня 90 пенсов без веских оснований. Со мной был мой верный план картографического управления, и на нем значилось, что все открыто для публики, а потому я с наглой усмешкой вступил под арку, придерживая рукой бумажник, и сидевший в билетной будке мужчина благоразумно решил со мной не связываться.

Проходя за ворота, вы мгновенно оказываетесь в другом мире. Перемена ошеломляет. По ту сторону остался шумный город, а по эту вы вдруг погружаетесь в сельскую идиллию того сорта, что кажется незаконченной без фигур Гейнсборо в пейзаже. Передо мной простирались 2000 акров заботливо продуманного ландшафта — коренастые каштаны и элегантные тополя, бильярдное сукно газонов, пейзажные озера, пересеченные внушительными мостами, и посреди всего — монументальное барокко дворца Бленхейм. Поистине замечательно,

Я двинулся через парк по изгибающейся дорожке, обегающей дворец и набитую автостоянку для посетителей и тянущуюся по краю парка развлечений. Однажды я вернусь и загляну туда, но сейчас моей целью было пройти через парк к выходу на Бладон-роуд. Бладон — неприметное местечко, дрожащее под колесами проезжающих грузовиков, но в его центре церковное кладбище, где похоронен Уинстон Черчилль, Начинался дождь, а пройти пешком по шумной трассе надо было довольно далеко, так что я усомнился, стоит ли поход таких усилий, но, когда добрался туда, обрадовался, что дошел. Кладбище было красивым и уединенным, а могила Черчилля — такой скромной, что ее не сразу удалось отыскать среди покосившихся надгробий. Я оказался единственным посетителем. Черчилль и Клемми [25]делили простой и заброшенный на вид участок, и мне это показалось удивительно трогательным.

Для такого, как я, пришельца из страны, где даже самого незначительного и негодящего президента увековечивают, когда он откинет коньки, мемориальной библиотекой — даже Герберту Гуверу где-то в Айове досталось здание, напоминающее Всемирный торговый центр, — удивительно видеть, что величайший государственный деятель Британии двадцатого века отмечен лишь скромной статуей на Парламентской площади да этой простой могилой. Меня впечатляет столь демонстративная сдержанность.

Я той же дорогой вернулся к Бленхейму и покрутился по парку развлечений и другим открытым аттракционам. Парк развлечений — это, надо думать, сокращение от «развлечем и с удовольствием возьмем ваши денежки»; его основная цель, как видно, — помочь посетителям расстаться с крупными суммами в сувенирных лавках и чайных, а также при покупке садовых ворот, скамеек и прочих изделий местной столярной мастерской. Десятки гостей с довольным видом расхаживали вокруг, очевидно не смущаясь мыслью, что они заплатили 6 фунтов 90 пенсов за право увидеть то, на что можно полюбоваться в любом приличном городском парке. Покинув сад и направляясь к дворцу, я воспользовался возможностью изучить миниатюрный паровоз с вагонами. Он бегал по коротенькой рельсовой ветке в одном уголке парка. Пятьдесят англичан, скорчившихся в крошечных тележках под серым моросящим небом, чтобы проехать 200 ярдов, и уверенных, что они весело проводят время… это зрелище я забуду нескоро.

По мощеной дорожке я вышел к дворцу, перешел через великолепный мост работы Ванбру и оказался перед мощной, абсурдно амбициозной колонной первого герцога Мальборо, возведенной на холме над дворцом и озером. Воистину, это весьма достопримечательное сооружение, и не только потому, что колонна надменна и внушительна, но и потому, что на нее открывается вид по крайней мере из сотни дворцовых окон. Кем надо быть, задумался я, чтобы воздвигнуть памятник самому себе на собственной земле? Какой разительный контраст с простой могилой доброго старого Уинни!