Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона

Вступление на престол нового монарха вселило в Бэкона надежду на добрые перемены в его карьере, благодаря которым он сможет наконец-то рассчитаться с долгами и занять высокую должность. Но было одно опасение – как бы король, благоволивший в свое время Эссексу и помиловавший всех выживших участников мятежа, не поставил ему в вину выступление во время суда над графом. В 1604 году, стремясь заручиться расположением Якова I, Бэкон составляет так называемую «Апологию»[431] – документ, призванный реабилитировать его перед королем и друзьями казненного графа. «Все, что мною было сделано, делалось по соображениям долга и служения королеве и государству»[432], – таков был лейтмотив этого сочинения.

Но, чтобы войти в доверие к королю Якову, одной «Апологии» было недостаточно. И тут Бэкону помогли старые связи его, к тому времени покойного, брата Энтони. Среди друзей и информаторов последнего были некий Дэвид Фоулис (Sir David Foulis;?–1642), шотландский политик, прибывший с Яковом I в Англию, и Эдуард Брюс (Edward Bruce, 1st Lord Kinloss; 1548–1611), через которого в конце царствования Елизаветы шла тайная переписка Якова с Р. Сесилом, и который также входил в шпионскую сеть Энтони. Бэкон срочно пишет весьма любезные письма, в которых напоминает о «разнообразных услугах», оказанных им его братом, и выражает надежду, что «искры былого знакомства» еще не угасли. По причине плохого самочувствия Бэкон не смог, подобно многим другим искателям королевских милостей, отправиться на север Англии встречать нового монарха. Поэтому он обратился к Томасу Чалонеру и своему приятелю по Грейс-Инн, дипломату и политическому деятелю Тоби Мэтью (Sir Tobie Matthew (Mathew); 1577–1655) с просьбой передать его (Бэкона) письма Фоулису, Брюсу и некоторым друзьям Энтони при шотландском дворе, а также обращение к новому королю.

Последнее начиналось обычной для такого рода посланий лестью. Бэкон весьма искусно увязал упоминание о своей ревностной службе Елизавете с желанием столь же ревностно служить новому монарху, отметив, что был весьма приближен к своей «любимой покойной августейшей повелительнице, государыне, счастливой во всех отношениях, особенно же вследствие того, что ей наследует такой преемник». И добавил: «Меня немало укрепила в моем намерении не только надежда, что, возможно, до священного слуха Вашего Величества… дошло хотя бы малое знание о доброй памяти, которую оставил после себя мой отец, столь долго занимавший пост первого советника в вашем нынешнем королевстве, но и в особенности знание о беспредельной преданности, которую питал к вам мой любимый брат, служа Вашему Величеству и выказывая при этом безграничное усердие сверх меры своих сил и вопреки обстоятельствам; и если Вашему Величеству будет благоугодно явить вашу ни с чем в мире не сравнимую благосклонность и подарить милость, стократно превосходящую заслуги всего того, что ваш слуга способен совершить… то, я думаю, у Вашего Величества нет другого подданного, который бы так сильно любил этот остров, в чьей душе нет места двоедушию и коварству и чье сердце пламенно жаждет не только принести искупительную жертву, дабы обрести вашу благожелательность, но и готово к огненной жертве всесожжения на службе Вашего Величества: нет у Вашего Величества подданного, чье пламя было бы более чистым и жарким, чем мое»[433]. А кроме того Бэкон составил и предложил королю (через графа Нортумберленда) прокламацию по поводу восшествия Якова на английский престол, чтобы «подготовить чувства людей»[434]. Но, увы, прокламация не была зачитана.

Когда его самочувствие улучшилось, Бэкон встретился с королем. По-видимому, это произошло в начале мая 1603 года в Теобальдсе (Theobalds)[435], семейном доме Сесилов, где Яков I Стюарт принял английский двор и государственное управление. Но то была мимолетная встреча. «Я очень рад, что совершил это путешествие, – писал Бэкон графу Нортумберленду, – хотя и не получил того, за чем ехал, ибо король не соизволил побеседовать лично со мной, как не побеседовал почти ни с кем из англичан. Что до речей, с которыми он обращается к некоторым аристократам, то это скорее проявление милости, чем интерес к делу… После того как Его Величество поздоровался со мной, он обещал мне личную аудиенцию»[436].

23 июля 1603 года состоялась коронация Якова в Уайтхолле. В этот день под проливным дождем Фрэнсис Бэкон в числе трехсот других подданных Его Величества был возведен в рыцарское достоинство. Поскольку в это время в городе свирепствовала чума, Яков с супругой Анной Датской сразу после коронации отбыли в Вудсток, а сэр Фрэнсис – в Горхэмбери.