Остров, куда не вернулся мир

Нашу экспозицию действительно можно назвать демонстрацией сотрудничества. Один из стендов специально рассказывал о сотрудничестве СССР со странами СЭВ и скандинавскими странами — в защите Балтийского моря от загрязнения, о двусторонних соглашениях с Соединенными Штатами, Японией, Францией, а также сотрудничестве в рамках международных организаций. Здесь приводится перечень конвенций по охране морских ресурсов и рациональному ведению промысла, подписанных советской стороной, перечислены научные симпозиумы по проблемам океана, в которых участвует СССР. Содержание документов расшифруют экспонаты.

В центре раздела Академии наук СССР — большой глобус. На голубом фоне красные нити — маршруты советского научно-исследовательского флота. Здесь же модели некоторых кораблей. Среди современных флагманов маленькая шхуна «Заря» кажется пришельцем прошлого века в век космический. Ее главный двигатель-парус, на борту почти нет стальных деталей. Но судно это необычное, можно сказать, уникальное. Оно оснащено сложнейшими приборами для измерения магнитных аномалий. Уже более двух десятков лет служит «Заря» советской и мировой науке. По составленным участниками экспедиций магнитным картам ведут геофизические исследования суда многих стран.

Стоящий рядом белотрубый красавец «Академик Курчатов» в 1974 году участвовал в крупнейшем международном Атлантическом тропическом эксперименте (АТЭП). Перед учеными стояла сложнейшая задача: создать усредненную математическую модель взаимодействия океана и атмосферы. В эту модель через ЭВМ можно будет потом вносить конкретные данные и наблюдать, как распределяются осадки, давление, температура. Конечная цель — правильный долгосрочный прогноз погоды.

Пока ученые не могут даже предсказать, как поведут себя тайфуны. Несколько раз выставка закрывалась из-за угрозы тропических штормов. Картина выглядела действительно грозной. Тяжелые зловещие тучи в несколько слоев покрыли небо. Померкли и потемнели краски. Свинцово-серая тень легла на море. Скрылся во мгле горизонт. Радиопередача по американскому каналу оборвалась сообщением: «Военным базам Соединенных Штатов Америки объявляется готовность к тайфуну номер два. Готовность номер два означает, что ветры скоростью свыше 50 узлов достигнут Окинавы через двое суток. Необходимо запасаться продуктами питания. При объявлении готовности номер один закроются продовольственные магазины».

«Акваполис» отчалил от пирса и медленно погрузил свои толстые ноги-опоры в темную воду.

У себя в домике я первым делом включил телевизор. Через несколько минут по экрану побежала под аккомпанемент тревожной морзянки строчка текста: «Специальное сообщение для всего американского военного персонала». Затем крупными буквами заставка — «Готовность к тайфуну номер один. Внимание!». Появилась карта Окинавы. Черные стрелки на востоке были направлены в самый центр острова. Вся акватория залива была уже пуста, лишь ветер гнал к берегу белые барашки. До глубокой ночи телевизионные передачи прерывались сводками о движении тайфуна.

Утром сквозь опущенные жалюзи я посмотрел на море. К причалу выставочного порта, оставляя за кормою широкий пенистый след, летел «Ховеркрафт». Он, как обычно, привез на выставку пассажиров из Нахи. «Акваполис» стоял на прежнем месте, гордо подняв над водой белоснежный корпус. Я понял, что угроза миновала. Тайфун неожиданно свернул на соседний остров. Телевизор показал, какие бедствия он туда принес: десятки погибших, сотни раненых, поваленные телеграфные столбы и деревья, затопленные поля и дороги, перевернутые автомобили.

Предотвратить тайфун невозможно. Нельзя и свернуть его с курса. Но ученые СССР и других стран ставят перед собой задачу предсказать курс с достаточной точностью. Они знают, что от их успеха зависят судьбы людей. Ведь только в Атлантике за 25 послевоенных лет тропические циклоны унесли 14 тысяч человеческих жизней. Семь с половиной миллиардов долларов составил материальный ущерб.

Уязвимость Окинавы от тайфунов наложила отпечаток на архитектуру выставочного городка. Ради прочности пришлось пожертвовать разнообразием и вычурностью архитектурных форм. Большинство зданий, в том числе и наш павильон, состояли из небольших приплюснутых шестигранников. У нас их было восемь — четыре на верхней террасе, четыре на нижней. Они словно срослись друг с другом. Внутри к большому неудовольствию художников-оформителей сплелась паутина жестких и мягких креплений. И все же художникам даже при такой неэстетичной конструкции удалось создать цельный и впечатляющий ансамбль. Пол павильона со всех сторон окружают перила, а за ними вода. Получилось своего рода палуба корабля.