Остров кукол

А что, если он сделал это только потому, что хотел заполучить экзотический трофей в качестве подружки, хвастаться ею перед приятелями? Кто она такая в его глазах? Очередная победа, не более. Да, так и есть. За целый год, проведенный вместе, он ни единожды не признался ей в любви. Не заводил разговора о детях. Брак? Сегодня она впервые о нем услыхала, этой самой ночью, и только потому, что он собрался двигать ее как пешку по доске, привлечь на свою сторону и заставить отречься от Зеда. Вся ирония в том, что Елизавета только сейчас смогла распознать его истинные намерения. Хесус попросту пользовался ею, удовлетворяя свои нужды и желания, поднимая собственную самооценку. Их отношения были фарсом. У них не было шанса. Глубоко внутри она это предвидела, всегда это понимала, но ей так отчаянно хотелось оказаться в безопасности, добиться хоть какой-то стабильности в жизни, что она отказывалась видеть то, что было так очевидно, практически било в глаза. У надежды обоюдоострое лезвие: она делает человека слабым, слепым, глупым…

Елизавета задалась вопросом, исполнит ли Хесус угрозу, отзовет ли выданную ей визу. Она понимала, что этот человек вполне на это способен, а ему стоит только пожелать. В Мексике, если у тебя есть деньги и связи, можно творить все что заблагорассудится, и плевать на законы. Недавний случай: как-то вечером они с Хесусом зашли в модный ресторан без предварительного заказа, и владелец отказался найти им свободное местечко. Взбешенный и растерянный Хесус позвонил своему другу, который управлял государственным агентством по защите прав потребителей, и на следующий же день его инспекторы закрыли ресторан.

Стало быть, если Хесус захочет отобрать у нее визу, ничто не сможет ему помешать. Хотя ее это не сильно волновало: действие визы и без того скоро закончится. В сухом остатке — то, что она упустила возможности, подаренные пребыванием в Мексике, бездарно потратила время, гоняясь за Хесусом, за жизнью, которая ей даже не светила… И теперь, чуть раньше или чуть позже, ей предстоит неизбежное возвращение домой.

3

Елизавета вздрогнула и подняла голову: она начинала клевать носом. Ею овладела вялость, и требовалось изо всех сил сосредоточиться, чтобы держать глаза открытыми. Она не могла понять, следствие ли это бессонной ночи или же симптом распространения по телу яда. В тысячный раз она покрутила больным плечом. Уже какое-то время плечо казалось одеревеневшим, область вокруг ранки болезненно покалывало, словно под кожей бежал низковольтный ток.

По всяком случае, аллергической реакции не последовало. Ни спазмов, ни избытка слюны во рту. Елизавета все еще была способна нормально дышать и говорить, — и это, будем надеяться, значило, что она не собирается упасть замертво от остановки дыхания. И все же укус скорпиона беспокоил ее. Она видела в каком-то журнале фотографию подростка, ужаленного змеей в голень. Вся его нога почернела и высохла, почти как у распеленатой мумии. И вполне вероятно, если она в ближайшее время не получит противоядия, то же случится и с ее плечом. Плоть омертвеет, вокруг зоны укуса начнет распространяться некроз — и постепенно поглотит плечо и руку, разрушая клетки и ткани, чтобы оставить бесполезную, дряблую конечность. И тогда единственным способом остановить этот процесс (в случае, если им удастся вырваться с острова) окажется ампутация.

Зед потянулся к Елизавете и накрыл ее руку своей — внезапно, неожиданно. Он повернулся, чтобы оказаться к ней лицом, придвинулся ближе. Его губы коснулись ее собственных, приоткрылись. Языки занялись поиском.

Сердце Елизаветы пустилось в галоп. В глубине ее сознания мелькнул вопрос, не наблюдает ли за ними Хесус — и она поняла, что ей все равно.

Значит, она все-таки нравится Зеду!

Его ладони соскользнули с ее талии на спину, просочились под резинку топика. Мягкие и теплые на ее обнаженной коже, они не остановились на достигнутом, продвигаясь все выше. Пальцы расстегнули лифчик. Лишь тогда ладони вновь устремились ниже, под поясок ее шортов, под резинку трусиков. С нежной страстью он поцеловал ее в шею — губы как крылья бабочки. Пощипал губами мочку уха. Вдоль ее позвоночника побежала зыбкая дрожь наслаждения.

— Зед…

И тогда его губы вернулись, чтобы унять ее собственные. Груди Елизаветы в чашечках расстегнутого лифа вжались в его грудь. Приподнявшись с пола, они оба сошлись и другими частями тел. Его возбуждение было очевидным.

Обе его ладони — теперь уже сильные, грубые — нырнули глубже под ремешок ее шортов, обхватили ягодицы, еще плотнее прижали ее к нему. Одна свернулась, чтобы опуститься вдоль внутренней поверхности бедра, подбираясь все ближе, щекоча и лаская…

Неожиданный шум заставил их отпрянуть друг от друга.

Елизавета распахнула глаза. В комнате непроглядный мрак, сплошная чернота. За то время, что она провела с сомкнутыми веками, кто-то потушил все свечи.

Хесус?

Где он?

Сердце так и неслось вскачь — но уже не от удовольствия, а от страха.

Шум повторился. Скрип ржавых петель?

— Что это было? — прошептала она.

— Дверца люка в полу, — пояснил Зед.