Остров Медвежий

- Я предпочел бы работать в паре с ней, а не с нашей доморощенной Мата Хари, - вздохнул Чарльз.

- Неужели вы такого мнения о нашей восхитительной мисс Хейнс?

- Именно, - ответил он угрюмо. - Femmes fatales <Роковые/>(франц.).> выводят меня из себя. Обратили внимание на то, что ее здесь нет? Бьюсь об заклад, она валяется в постели, насквозь пропахшая нюхательной солью, в обществе двух своих вислоухих шавок.

- Кого еще нет?

- Антонио, - улыбнулся Чарльз Конрад. - По словам Графа, занимающего одну с ним комнату, Антонио находится in extremis <В/>состоянии (лат.).> и вряд ли дотянет до утра.

- Он действительно вышел из столовой весьма поспешно, - ответил я и, оставив Конрада, сел за стол Графа. Худощавое лицо с орлиным носом, черная полоска усов, густые черные брови, зачесанные назад седеющие волосы. Внешне Граф выглядел вполне здоровым. В руке сжимал объемистый стакан, наверняка наполненный отменным коньяком, ведь Граф слыл знатоком по части чего угодно, начиная от блондинок и кончая черной икрой. Благодаря своему безупречному вкусу он стал лучшим оператором в стране, возможно и во всей Европе. Не было сомнений и относительно происхождения коньяка: поговаривали, что Граф достаточно знаком с Отто Джерраном и будто бы, отправляясь с ним в экспедицию, он всегда везет с собой личные запасы спиртного. Граф Тадеуш Лещинский правда, так его никто не называл - хлебнул лиха, в середине сентября 1939 года разом и навсегда лишившись своих огромных поместий.

- Добрый вечер, Граф, - начал я. - По крайней мере внешне вы вполне здоровы.

- Друзья зовут меня Тадеуш. Рад заявить, что я в добром здравии.

Принимаю надлежащие меры профилактики. - Он прикоснулся к слегка оттопыренному карману пиджака. - Не составите компанию? Ваши таблетки годятся лишь для легковерных простаков.

- Я делаю обход, - помотал я головой. - Мистер Джерран желает знать, в какой мере состояние погоды отражается на здоровье съемочной группы.

- Ax вот что! А наш Отто здоров?

- Более-менее.

- Нельзя же обладать всем одновременно.

- По словам Конрада, вашему соседу Антонио нужна врачебная помощь?

- Антонио нужен кляп, смирительная рубашка и сиделка. Катается по палубе, весь пол облеван, стонет, точно преступник на дыбе, - брезгливо поморщился Граф. - Весьма непривлекательное зрелище, весьма.

- Могу представить.

- Особенно для чувствительной натуры.

- Разумеется.

- Я вынужден был уйти из каюты.

- Конечно. Мне надо взглянуть на него. Едва я отодвинул стул, как рядом сел Майкл Страйкер. Полноправный член правления компании "Олимпиус продакшнз", Страйкер совмещал две должности - дизайнера и архитектора по декорациям: Джерран экономил везде, где только можно. Высокого роста, темноволосый красивый мужчина с коротко подстриженными усами, он сошел бы за киноидола 30-х годов, если бы не отпущенные по моде длинные спутанные волосы, ниспадавшие на шелковую водолазку. Решительный, циничный и, насколько я понял, аморальный тип. В довершение всего он удостоился сомнительной чести быть зятем Джеррана.

- Не часто увидишь вас в столь позднее время, доктор, - произнес он, тщательно, словно механик, регулирующий зазоры клапанов в моторе "ролле ройса", ввинчивая в ониксовый мундштук длинную сигарету. - Любезно с вашей стороны приобщиться к массам, тем самым выражая esprit de corps <Чувство/>(франц.).>, или как там это называется. - Он закурил и, пуская клубы ядовитого дыма, изучающе посмотрел на меня. -Хотя нет, вы не из тех, кому свойственно чувство солидарности. Мы объединены им поневоле. Вы - нет. Вы слишком холодны по натуре, обособленны, созерцательны и еще - одиноки. Я прав?

- Довольно точное описание врача.

- Выполняете служебный долг?

- Пожалуй что так.

- Бьюсь об заклад, вас прислал старый козел.

- Меня направил мистер Джерран. Мне стало ясно: соратники Отто Джеррана не слишком высокого мнения о личных качествах своего шефа.

- Его-то я и назвал старым козлом. - Майкл Страйкер пристально посмотрел на Графа. - Странная и непонятная заботливость со стороны нашего Отто, Тадеуш. Любопытно, чем это объяснить?

Достав серебряную фляжку. Граф налил себе очередную порцию коньяка и, улыбнувшись, промолчал. Я тоже ничего не сказал, решив, что ответ мне известен. Даже позднее я не мог упрекнуть себя в отсутствии проницательности.

- Мисс Хейнс нет в салоне. Она здорова?

- Пожалуй, нет. Моряк из нее плохой. Ее укачало, но что поделаешь? Она умоляет дать ей успокоительного или снотворного и просит позвать доктора, но я, разумеется, вынужден был ответить отказом.

- Почему?

- Дружище, она пичкает себя таблетками с той минуты, как ступила на борт этой мерзкой посудины. Глотает то свои таблетки, то лекарства, прописанные вами, в перерывах - пепсин, на десерт - барбитурат.

Представляете, что может произойти, если ей добавочно прописать успокоительное или еще хоть что-нибудь?

- Занимайтесь своим кино, - вздохнул я, - а медициной предоставьте заниматься мне. Где ее каюта?

- Первая направо по коридору.

- А ваша? - спросил я у Графа.

- Первая налево.