Остров Мория. Пацанская демократия. Том 1

Прослойка «братанов» – чужеродное тело в обществе. Нарост, плесень, грибы. Так уже не раз бывало. Народ всегда сбрасывал паразитов. Уходите. У вас уже всё есть на зарубежных берегах. Назначьте новые парламентские выборы. Выборы нового Канцлера. Проведите их честно. Прозрачные выборы выявят и выдвинут новых людей. Мории не вожди нужны. Мории нужна команда. Смена власти даст Мории свободное, счастливое и мирное развитие. Ганс, поступи как Ёлко! Уйди сам. У тебя есть шанс уйти красиво. На вершине славы. Получи гарантии своей безопасности, безопасности своей семьи. Мне говорили, что семья твоя давно за рубежом живет. Уйди сам. Все плохое забудется. И ты останешься в истории Мории. Навсегда. Со знаком плюс. Ты недооцениваешь свой народ. Морийцы – проницательные люди. Они видят тебя насквозь. А любят – потому что ты из их среды. Мория – страна дураков, шутов, клоунов. Ты – главный шут в стране. Добродушные морийцы жалеют тебя и потешаются незлобиво. Ты говоришь: «Я – великий». Они вторят: «Великий, великий! Браво, великий Ганс!». Ты говоришь: «Я силач, спортсмен!», «Я гребец, подводник, пилот-стратонавт!». Сомнительные поводы для хвастовства лидера нации. Хохот вокруг, все в восторге: «Браво, Ганс! Браво, силач, браво, спортсмен! Браво, любимчик профурсеток! Браво, подводник! Браво, друг тигров и леопардов! Браво, друг журавлей». Как смешно! И пока по-доброму. Пока. Ты свой народ знаешь. Если он осерчает. Возьмется за колья, за дубьё. Никому мало не покажется. У тебя есть еще шанс. Не упусти его. Об этом надо думать. А не о том, как китов усмирять. Народ поднимется – его не удержишь. Да и китов тоже обуздать не сможешь. Послушай меня, Ганс, я не враг тебе. Я хотел бы, чтобы в Мории было все хорошо. Но теперь вам, тебе и Мории, видно, уже не по пути. Пойми это вовремя. А не тогда, когда будет уже поздно.

Ничего не отвечал Ганс. Молчал. Вымученная улыбка и страдания исказили невыразительное прежде лицо Ганса.

– Возможно, ты прав, Александр, – думал Ганс. Горестные мысли бесконтрольные носились сами по себе в его голове, плясали бешеный танец, крича, подпрыгивая, теснясь и опережая друг друга. – Как же ты прав. Если б знал ты, как часто я думаю именно об этом. Всем кажется, что я на вершине пацанской пирамиды. Все любят говорить, что я пахан паханов. И потому свободен. Я тоже мог бы так сказать. Но не так это. Не свободен я. Чей-то голый череп с огромными ушами всегда следит за мной тяжелым вельможным взглядом. Кто-то контролирует каждый шаг мой. И предвосхищает каждое мое движение. Это не Писк. Серые работают на меня. Серые пиджаки признают меня лидером. Есть кто-то выше и сильнее. То ли Канц Великий, что летает и бьет кожистыми крыльями по ночам над Рейнским проспектом. Есть такая городская легенда. То ли, чур меня, Князь Тьмы кромешной. Нет, не свободен я. Не вырваться из власти тельца золотого и вечного Ништяка. Жадность сгубила козырного фраера. Ничего не могу решить сам. Будто несет меня черная пурга с воем и свистом. Только успею сам о чем-то подумать, тут же подходит другарь мой, один или другой, даже не догадывается о мыслях моих, говорит что-то невпопад, а получается так, выясняется, что не могу я сделать, что задумал. Другарь-то, бесхитростный, вроде. А будто, лучше меня мысли мои знает. Может ведь и сотворить что непотребное, в случае чего. Повязаны мы все по рукам, ногам. Друг с другом. А может и еще с кем-то. Всех и каждого подозреваю. По ночам не сплю. Один я. Совсем один. Тот, кто на вершине, всегда одинок. Ничем ты, Александр, не сможешь помочь мне. Господи, прости меня за мои прегрешения. Дай силы самим собой остаться. Дай сил порвать тенеты, разбросанные Князем Тьмы кромешной, вечным врагом человечества. Словно во сне я. Хочу вырваться, бежать – а ноги ватные. Хочу рукой пошевелить – рука не слушается. Хочу ударить – рука немеет, будто не моя. Спасибо тебе, Александр, на добром слове. А со мной – что будет, то и будет. Каждый получает то, что на роду написано. Где ты теперь, добрый мальчик Гансик с переулка Тихой Сапы?

Совсем неожиданно для капитана Александра, а может, и для Ганса ГАНСа закончилась, вернее, прервалась эта беседа. Ничего не ответил Ганс капитану. Понимал проницательный Александр, как неспокойно у того на душе. «Ибо, какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душу свою потеряет». Непривычно грустным был Канцлер, когда прощался с Александром.

«Похоже на то, что Ганс гораздо лучше на самом деле, чем я думал о нем. Господи, помоги ему найти силы свершить свой подвиг!» – думал капитан, когда покидал резиденцию Канцлера, оставляя Ганса наедине с его тяжелыми размышлениями.