Остров на краю всего

Сестра Тереза храпит. Из-за храпа я проснулась до времени и теперь лежу и слушаю ее. В животе все связалось узлом. Дважды за ночь я тянулась к нане, но находила только пустоту.

Разбитые, с красными от недосыпа глазами, мы нехотя поднимаемся, а монахиня расхаживает по комнате и звонит в маленький колокольчик. В сером утреннем свете комната выглядит пустоватой. Она больше, чем показалось вначале, а у задней, глухой стены целый ряд незанятых постелей. Окно с моей стороны выходит на неухоженный, заросший кустарником дворик, куда мы прибыли накануне.

Сестра Тереза говорит нам снять одежду, в которой мы приехали, и переодеться. Вечером мы все завалились в чем были и теперь похожи на мятые придверные коврики. Монахиня собирает наши вещи в кучку и подзывает Теклу.

– Первая работа – стирка. Порядок дежурств мы установим. В коробке на моем столе лежит мыло. Брать его можно только с моего разрешения, поскольку запас невелик и мы не вполне готовы к такому количеству детей. Сегодня я позабочусь о пополнении запасов, но все равно пользуйтесь нашими ресурсами экономно. Понятно?

Я не знаю, как отвечать, потому что в прошлый раз была единственной, кто подал голос, но монахиня смотрит на меня выжидающе, и я говорю:

– Да, сестра Тереза.

– Спасибо, Амихан. Девочки, пожалуйста, берите с нее пример. Иначе получается, что я как будто сама с собой разговариваю.

Текла толкает в бок одну из Игмес, и они тихонько фыркают.

– Выскочка, – шипит Текла. Жар бросается мне в лицо, но сестра Тереза ее не слышит.

– Приведем вас в презентабельный вид, а потом можно будет представить вас другим детям. Им не терпится с вами познакомиться. – Я вспоминаю шепот и возню наверху. Надеюсь, она говорит правду. – Ну что ж, давайте начнем. За мной.

Мы так и делаем. Текла, морща нос, несет ворох грязного белья. Дверь в спальню мальчиков закрыта. Сестра Тереза открывает ее и, остановившись на пороге, звонит в колокольчик, пока они не начинают подниматься.

– Переодевайтесь в чистое и присоединяйтесь к нам, – говорит она. – Мистер Замора?

Его лицо внезапно выныривает из-за двери. Судя по налитым кровью глазам и мятой, несвежей одежде, ночь выдалась бессонная.

– В будущем вам нужно позаботиться, чтобы мальчики вставали раньше. Мы не можем постоянно отставать от режима дня.

Наверх сестра Тереза не поднимается, и нам приходится ждать других детей. Следом за ней мы выходим на улицу. Мистер Замора остается, и выглядит он так, будто встал не с той ноги, если вообще ложился.

Щурясь от утреннего света и потягиваясь, мальчики наконец присоединяются к нам. Мы идем через двор и дальше по узкой дорожке через густой лес.

Кидлат держится рядом со мной. В широко раскрытых карих глазах испуг, ресницы слиплись от слез. Майка надета задом наперед, и я наклоняюсь, чтобы ее поправить. Он не сводит с меня глаз, хнычет, когда я вынимаю палец у него изо рта, чтобы просунуть руки в нужные рукава. Потом мы вместе бежим за остальными.

– Эта дорога – к реке, – объясняет сестра Тереза. – Можете приходить сюда без разрешения и так часто, как вам хочется. Главное – не пропускать занятия и каждый раз предупреждать кого-нибудь о том, куда идете.

Влажная, липкая жара заполнила день и висит под деревьями, отчего даже тень под ними не приносит обычного облегчения. Свет, проходя сквозь кроны, оставляет на всех темно-зеленые пятна цвета плавающих листьев водяной лилии. Я иду за одной из Игмес, но она, кажется, хочет дружить только с Лилой. Они идут бок о бок, тихонько разговаривая и слегка повернувшись друг к дружке, чтобы поместиться на узкой тропинке. Я всегда делилась секретами только с наной и теперь не могу отделаться от ужасного гнетущего чувства. Она – мой единственный настоящий друг, а разговаривать со мной никто не торопится. Единственное исключение – Кидлат, да только он совсем не говорит.

Мы подходим к широкой, мелкой реке, и я мигаю от играющих на воде солнечных бликов. Катясь по камням, она плещется и звенит, а на другом берегу к ней вплотную, касаясь ветвями воды, подступает лес. Тут и там веерами раскинулись цветы.

– Вот здесь можно стирать. – Сестра Тереза указывает на большой камень и достает коробку с мылом. – Берите его по очереди и стирайте. Вскоре мы установим должный порядок. Кидлат, ты – первый.

На то, чтобы все постирать и высушить, у нас уходит час. Пока не подошла моя очередь, помогаю со стиркой Текле: обливаю вещи водой, расстилаю их на большом камне и натираю мылом. Но и после этого не удостаиваюсь от нее даже улыбки. Наверно, так она справляется с той тяжестью, что лежит у нее в груди.

У меня способ другой: запоминать все, что вижу и делаю, чтобы потом написать обо всем нане. Пока что в моем запаснике переезд – подвода, корабль, другая подвода, – маленький колокольчик сестры Терезы и ее кажущиеся бездонными карманы. Надеюсь, нана посмеется, узнав, как монахиня обращается с мистером Заморой.