Остров на Птичьей улице

Мальчишки примерно моего возраста играли в футбол. Они толпились на площадке, пытаясь разделиться на две команды. Я слышал, как они кричат и спорят. Обычное дело. Так всегда бывает. Один из мальчишек показал на меня, а потом позвал. Для игры не хватало вратаря. А я был отличным вратарём. Я остался поиграть с ними, ведь я не спешил. Им понравилась моя игра.

– Ты где живёшь?

– Приходи завтра тоже!

– Ага.

На моё счастье, пошёл дождь, и они разбежались по домам. Я напялил пустую кошёлку на голову и тоже побежал. Добежав до продуктовой лавки рядом с домом врача, я остановился. Зашёл внутрь. Я надеялся, что, может быть, встречу там девочку. Кроме меня в лавке была только одна покупательница. Я купил молоко, десяток яиц и хлеб. Сказал, что меня послала мама.

Я чуть было не попросил у лавочника пару булочек. Но сдержался. Булочки бывают только по утрам. Конечно, и молоко тоже все обычно покупают утром, но мне повезло – у них как раз осталось ещё чуть-чуть на самом дне. Я посмотрел, сколько заплатила женщина, и тоже заплатил из тех денег, которые мне дал Хенрик. Получил сдачу. Пересчитывать не стал, чтобы зря не злить лавочника. Потом решил ещё немного подождать в лавке, потому что дождь снаружи сменился градом.

Зима была уже близко. Всю последнюю неделю задувал сильный ветер и деревья на польской стороне громко скрипели под его порывами. Земля в парке была мёрзлая. У нас с Хенриком в подоконном шкафу холод не чувствовался. Но я немного беспокоился, что скоро закончится керосин и я не смогу больше кипятить воду для чая. Кстати, Хенрик тоже называл чаем кипяток, который мы пили с кусковым сахаром вприкуску.

– Ты тут новенький? – спросил лавочник.

– Да, – сказал я. – Мы на прошлой неделе переехали.

– Я тебя тут как-то видел. Утром.

– Да, я один раз ходил к врачу, – сказал я.

Лавочник вздохнул. В его вздохе мне почудилось что-то фальшивое.

– Бедный доктор, – произнёс он. – Какой это был человек. А какой врач! Это точно кто-то донёс. Проклятые доносчики. А в каком вы доме живёте?

В лавку зашли две женщины и этот мерзкий мальчишка. Я не ответил. Мальчишка смерил меня взглядом. Сейчас я понял, что он вовсе не такой крупный, каким казался, когда я наблюдал за ним сверху. Может, он просто казался большим по сравнению с другими детьми. Я пошёл к выходу, и мальчишка тут же подставил мне ножку.

– Не приставай, – сказала одна из женщин. – Опять ты за своё.

Это была его тётя. Тётя, которая всегда кричала ему из окошка:

– Янек, дрянь эдакая, быстро домой!

– Уже иду, тётя! – кричал он в ответ. Но даже не двигался с места.

– Это новый мальчик, – сказал лавочник, когда я был уже у самой двери. Я поторопился и вышел на улицу. А то они ещё догадаются, что я нигде не живу. И что никаких новых жильцов поблизости нет. Больше мне сюда приходить нельзя. Лучше буду покупать продукты в лавке на углу, рядом с Пекарской улицей. Там, где я купил булочку в самый первый раз. Там и хозяева посимпатичнее. И, если что, оттуда проще сбежать в гетто. Думаю, я мог рассчитывать на дворника. Может, он и не будет мне помогать, но точно не выдаст. В конце концов, это его заработок.

На самом деле это был не град, а град с дождём. Я поднял воротник и надвинул кепку на уши. И снова побежал. Но почти сразу же столкнулся с мальчиком, который двигался мне навстречу. Он не удержался на ногах и шлёпнулся на тротуар. Я поставил кошёлку на землю и помог мальчику подняться.

– Извини, – сказал я. – Случайно.

И тут я увидел, что это не мальчик. Это девочка. Та самая девочка. Она чуть не плакала, потому что здорово ударилась коленкой, когда упала, но сдерживалась изо всех сил, чтобы не зареветь. Она сразу меня узнала. Попробовала улыбнуться.

– А, это ты, – сказала она. – Ты знаешь, что доктора забрали?

– Знаю, – сказал я.

Мы подошли к стене ближайшего дома, чтобы хоть немного укрыться от дождя.

– Меня зовут Алекс.

– А меня – Стася, – сказала она, стуча зубами от холода.

Мне так хотелось рассказать ей о себе. И о том, как я постоянно наблюдаю за ней через отверстия в моём подоконном шкафу. Но я никогда не смогу ей об этом рассказать. Ну или, по крайней мере, пока война не кончится. И тут я всё-таки спросил её, хотя моё лицо и пылало от смущения:

– Хочешь, будем дружить?

– Ты что, смеёшься надо мной?

– Нет, я серьёзно, – сказал я.

– Ну хорошо, раз серьёзно, – сказала она. – Но мне нужно бежать домой. Ты тут новенький?

– Я живу с другой стороны парка, – сказал я. – Хочешь, в следующий раз встретимся в парке? Я иногда играю там в футбол.

– Так все же будут смеяться, если увидят, что мальчишка с девочкой разговаривает.

– А мы отойдём куда-нибудь.

– Хорошо. Завтра?

– Нет, – сказал я.

Я не знал, что будет завтра. И вообще не знал, что будет. Найду ли я пана Болека сегодня? И если да, то что потом? Когда уйдёт Хенрик? Хотя, даже если он не уйдёт, я всё равно могу выйти из гетто. А если он мне запретит? Например, скажет, что это слишком опасно… Что тогда? Да мне вообще наплевать на опасность! В крайнем случае оставлю ему пистолет. Или нет. Не буду оставлять. Это мой пистолет, и точка.