Остров на тонкой ножке

— Ну, что ты ждешь? — нетерпеливо спрашивает Анна-Луиза. — Давай скорей, есть хочется.

Стас, не отвечая, достает из кармана булку и протягивает девочке. Он все еще не решается нажать на кнопку. Анна-Луиза откусывает от булки, потом спохватывается, разламывает ее и отдает половину Стасу. Стас молча засовывает кусок булки в карман.

Анна-Луиза, прислонившись к перилам, с аппетитом жует. Стас все еще рассматривает коробку с кнопкой, он ощупывает ее, стараясь понять, куда идет от нее кабель.

Вдруг визг Анны-Луизы. Рукой с зажатой булкой девочка тычет в стену и лепечет, давясь непрожеванным куском:

— Там… Там…

Из-за края площадки показывается рука, цепляется за скобу. Затем появляется вторая рука и перехватывает скобу повыше. Наконец, высовывается голова Ихара. Его лицо в поту, он тяжело отдувается и сердито спрашивает Анну-Луизу:

— Чего вопишь?

Большая комната, в центре — внушительный пульт, по стенам — ряды мониторов. Судя по эмблеме «ТВ-Европа», свисающей с потолка, это аппаратная Видеоцентра. Основные корпуса этого мощного телевизионного объединения расположились на окраине Рима.

В вертящемся кресле сидит грузный мужчина с роскошными черными усами. В руках наушники с микрофоном.

Один из экранов включен, видна часть кабинета, обставленного деловой мебелью. Это дирекция Видеоцентра. За столом сидит представительный мужчина в строгом костюме — директор Видеоцентра. Его мы видели в самом начале во время проводов детской видеогруппы.

— Ничего не пойму, — говорит усатый директору. — Два часа назад они вышли на связь — мол, дети куда-то попрятались. Мы выслали группу Граццини. И — все! Пропали! Связи нет. Долетели или что случилось в полете — не знаем. Береговые трансляторы отказали, сильные помехи, непонятно, в чем дело. Выслали ремонтную бригаду.

— Не нравится мне все это, — медленно говорит заместитель директора. Можно было бы подождать, но все-таки дети… Вот что, Биганцоли, попробуйте через станцию. Какая там должна пройти над островом «Орбита-16» или «Орбита-108»?

— Кажется, сто восьмая.

— Пусть посмотрят, если нет облачности. И сразу же свяжитесь со спасателями на побережье. Рисковать нельзя. Есть у нас свободные машины?

— Целых три.

— Пусть будут в полной готовности. Укомплектуйте вторую группу.

Усатый Биганцоли надевает наушники и негромко говорит:

— Джу, соедините меня с береговой спасательной службой…

Площадка лифта. На перилах сидят Стас, Анна-Луиза и Ихара.

— Он только вниз идет, — говорит Ихара. — Я тоже думал выбраться, а он на самое дно ушел, глубоко. Я слез, а лифт — вж-ж-жик! — сам поднялся. Внизу ни кнопок, ничего… Пришлось по скобкам. Я ваши голоса сразу услышал…

— Что же ты не закричал? — спрашивает Анна-Луиза. Ихара пожимает плечами.

— Ну ладно, вниз так вниз, — решительно говорит Стас. Дети слезают с перил. Стас нажимает на кнопку, и площадка плавно проваливается, словно ее и не было.

В аппаратной видеоцентра собралось человек десять: представители администрации, операторы, звуковики. Шум стихает, когда из динамика раздается негромкий голос седовласого человека, появившегося на экране:

— Прокрутите еще раз телеканал сто восьмой.

«Ого, уже до премьер-министра дошло», — шепчет один из операторов своему соседу.

Усатый Биганцоли четкими движениями перебрасывает несколько тумблеров. Вспыхивает второй экран. Изображение слегка расплывчатое: это вид острова сверху. Ясно, что съемка велась со спутника, с очень большим увеличением. Видны палатки, полосы дыма, вспышки…

— Горит там что-то, — громким шепотом говорит кто-то из присутствующих, на него шикают.

Лифт останавливается. Дети выходят в коридор — точно такой же, как и наверху.

— Никакой разницы. Будто и не спускались, — шепчет Анна-Луиза.

Впрочем, разница есть: здесь гораздо светлее. Включено не аварийное освещение, а люминесцентные лампы. Заметны детали, которые не были видны в слабом свете верхнего коридора, — подтеки и пятна плесени на стенах, осыпавшаяся штукатурка, трещины и выбоины в полу, ржавчина на свисающих с потолка трубах…

— А я знаю, что это такое, — говорит Анна-Луиза. — Это старый завод.

— Нет, — возражает Стас, — это не завод. Ты посмотри, здесь же все ненастоящее, бутафория… — Он тянет на себя трубу и отпускает, труба раскачивается.

— Зачем же здесь — и бутафория? — удивляется Анна-Луиза.

— Э-э-э, — не выдерживает Ихара, — взрослые развлекаются. Устроили для нас приключение. Утром Сергей Борисович так улыбался…

— А я думаю — не просто приключение, а чтобы мы здесь тоже поработали, — говорит Стас. — Хорошо, что камера не разбилась.

— Я уже пробовала, — надувает губы Анна-Луиза. — Ничего не получится. Света мало — раз. Скукотища — два. Тюлени в тысячу раз интереснее…

— Да, — соглашается Стас, — тюлени забавнее. Но и проще. Здесь же надо работать не только камерой, но и головой. Соединить в монтаже тюленей и подземелье — это задача по уму. Кому что, конечно, но, по-моему, этот аттракцион не развлечение, а вызов. — Глаза его загораются. — Объявляется конкурс на лучший спецэффект! — трубно кричит Стас, поднеся к губам ладони, сложенные рупором.