Остров надежды

— Мне стыдно за этого человека. Вдвойне стыдно еще и за то, что он русский. Но вы не должны думать, что все русские такие. Человек может стать животным, независимо от своей национальности… Довершай свой обряд, Кивьяна, никто тебе больше не помешает.

Так именно и сказал русский умилык: довершай свой обряд…

Эта новость мигом облетела поселок и даже дошла до дальних охотничьих стойбищ на северном побережье. Шаман Аналько несколько раз просил повторить эти слова. Выходит, Ушаков не против, чтобы совершались древние обряды, чтобы люди общались с привычными им богами?

Это трудно было увязать со словами самого же Ушакова о том, что большевики не верят в богов.

— Очевидно, когда я стану настоящим большевиком, — задумчиво сказал Апар, — тогда и распрощаюсь со своими богами…

Однако если честно говорить, то сегодняшнее жертвоприношение Апара скорее посвящалось Георгию, нежели богам. Отец считал, что он обязан показать сыну восход солнца, дать ему почувствовать радость, которая приходит к человеку с возвращением светила. Георгий с самого рождения стал главным в семье, стал словно маленьким богом той жизни., которую вели двое на этом охотничьем становище. Возвращаясь с моря или из тундры, Апар первым делом обращался к малышу, интересовался его здоровьем, его делами, подробно расспрашивал мать, что он и как ел, какие звуки произносил.

— Летом буду строить настоящий деревянный дом, — как-то заявил Апар.

— Зачем он тебе? — удивленно спросила Нанехак.

— Я хочу, чтобы наш Георгий вырос в просторном доме, — ответил муж. — Здесь, на косе, столько плавника, что его хватит не на одно деревянное жилище. Стекла попросим у умилыка, а печку нам поможет сложить Скурихин.

Постепенно Нанехак и сама загорелась этой идеей, и теперь они с мужем ждали наступления лета, чтобы собрать дерево на морском побережье.

Апар медленно тянул нарту с сыном навстречу разгорающейся заре и разговаривал о малышом так, словно тот был взрослым, все понимающим человеком.

— Солнце встанет, и все переменится вокруг, будто мы сами родимся заново. А когда светило достигнет вышины неба, птицы прилетят на наш остров… Может быть, ты станешь первым оленным человеком острова надежды. Так называл эту землю твой дед Иерок. Будешь пасти большое стадо в распадках и долинах, и олени будут множиться с каждым годом, пока не заселят всю эту прекрасную землю. Тебе сейчас нужно только расти здоровым и сильным, чтобы ты смог достойно войти в новую жизнь…

Когда над горизонтом блеснул первый луч, Апар взял сына на руки и, обратив его лицом к встающему после долгой полярной ночи светилу, закричал:

— Гляди, сын! Это твое первое солнце! Посмотри на него и запомни!

Маленький Георгий смотрел на встающее солнце, жмурился и хныкал: очевидно, ему не очень нравился яркий свет. Отец посадил его на нарту и только теперь вспомнил, что, разговаривая с сыном, совершенно забыл о богах.

Он схватил деревянное блюдо и принялся разбрасывать в разные стороны кусочки жертвенного мяса, жира, сахар и табак, приговаривая:

— Вы уж не обессудьте! Нет, я не забыл вас! Я всегда помню о вашем существовании и готов щедро делиться с вами добычей. Примите эти скромные дары и не обойдите меня своими милостями…

Апар чувствовал в душе, что его вера в духов и в Потусторонние силы поколеблена. То, что Ушаков позволял совершать обряды и не препятствовал исполнению других ритуалов, было жестом сильного, уверенного в себе взрослого человека, дающего возможность забавляться детям. Кроме того, Апар выяснил, что эскимосские боги сильно отличались от чукотских, оленных. Возникала кощунственная мысль: а не объясняется ли обилие разнообразных богов тем, что каждый народ, будь это эскимосы, чукчи, ламуты или русские, каждый придумывает своих собственных?

Отдав дань, Апар снова впрягся в нарту и повез сына в становище. Еще издали он заметил возле яранги чужие упряжки. Приблизившись, узнал Ушакова и Анъялыка.

— С прибытием! — радостно приветствовал гостей Апар.

— С новым солнцем! — весело ответил Ушаков. — Как мой тезка?

— Георгий встречал свое первое солнце, — торжественно ответил Апар.

— Поздравляю! — Ушаков подошел к нарте. — Ого, как вырос! Совсем взрослый человек!

Нанехак подняла сына на руки, чтобы Ушаков мог как следует рассмотреть его.

— Он все больше становится похожим на тебя, — с гордостью произнесла она.

В ответ Ушаков только кивнул.

Видимо, малышу надоело такое обращение, да и чужие лица показались ему не очень приятными, он вдруг громко закричал и прижался к матери, словно испугавшись чего-то.

— Ты что? — с укоризной заговорила мать. — Посмотри на умилыка! Гляди и запоминай его! Ты будешь таким, когда вырастешь!

Ушаков поспешил перевести разговор на другое, стал расспрашивать Апара о ледовой дороге вокруг мыса и дальше на запад.

— Хочу с Анъялыком проехать как можно дальше вдоль берега и поставить там знаки, которые будут видны издали, — сказал Ушаков.

— А зачем знаки? — спросил Апар.