Остров Немо

Не понимая, зачем ему это надо, но следуя интуиции, Пун незаметно отправился за доктором. Тот привел его к контейнерам Паскаля, куда Пун уже не решился сунуться. Обойдя несколько примыкающих железных коробок, у самой «земли» он заметил проржавевшую щель, опустился на четвереньки и заглянул. То, что он увидел, заинтересовало его – аквариумы, с которыми возились Паскаль и Альваро, какая-то живность, плавающая внутри. Внезапно в филиппинце проснулась тяга к приключениям, глупое мальчишеское любопытство, в котором не было ни капли смысла. Пун решил дождаться, пока они уйдут. Но Альваро и Паскаль никуда уходить не собирались. Они собирали токсин, пугая моллюсков, а затем стали готовить наркотик. Пун скоро устал наблюдать – зрелище было малоинтересным, но ради него приходилось лежать на прессованном пластике, прижиматься лицом к контейнеру, и то было видно лишь вполглаза.

Пун сменил объект наблюдения и в следующий раз заглянул уже под антенну. Данита промакивала компрессом лоб Лона.

– Как он? – поинтересовался Пун.

– Легче… вроде бы… но температура вернулась… он был в сознании, но доктор не приходил, поэтому… не знаю, – со страданием, глядя широко раскрытыми глазами, ответила Данита.

Глава 3 НАРКОДИЛЕРЫ

Ни вторая, ни третья партии не дали сбоя. Бродяги валялись в галлюцинациях по 7–10 часов, а затем чувствовали себя отлично. Альваро не обнаружил, чтобы токсин нарушил работу каких-либо жизненно важных показателей; симптомы отравления отсутствовали, на боли никто не жаловался, не отмечалось даже аллергий. «Да мы создали самый экологически чистый наркотик» – веселился Паскаль, но сам пробовать токсин не решался.

Партнеры – доктор и океанолог, волей случая основавшие одну из самых необычных нарколабораторий мира, заключили, что настал момент поставить дело на коммерческие рельсы. Любой маркетолог оценил бы скорость внедрения: в течение недели продукт был придуман, создан, апробирован и готов к продаже в оригинальной упаковке – запаянных пластиковых кулечках из трубочек для питья, занимающих весомую долю пластикового мусора и в огромных количествах оседающих на берегах острова. Для реализации первой «рыночной» партии Паскаль предложил провести тихую кампанию в кафе ремесленников. Аудитория была подобрана неслучайно: у ремесленников водились деньги, они могли себе позволить пропустить рабочий день в случае недомогания или слишком уж длительного действия наркотика. Паскаль сам отправился в первый «рейд» и раздал по знакомым с десяток доз.

Из десяти счастливчиков, в первые два дня «дурь» попробовали семеро. Трое в течение последующих двух дней вернулись за добавкой. Выражаясь языком бизнеса, – неплохая вышла конверсия. Паскаль предложил установить цену в пятнадцать чипсов – ровно половина от того, сколько стоила проститутка. Мысль его была проста – ремесленник будет выбирать между ночью кайфа и ночью любви. Наркотик должен быть дешевле, чтобы выигрывать у путан. Неизвестно, сработал ли именно этот расчет, но после пяти «пробных» партий у ремесленников образовалось достаточное количество покупателей, чтобы сметать все, что могла создать лаборатория. Кроме того, по настоянию Альваро, ежедневно десять доз бесплатно раздавались бродягам – таким образом врач вел исследование вреда токсина и привыкания к нему. Одновременно, что самое важное для Альваро – копились деньги, и док знал, как использует свою долю. Ему нужно было купить все необходимое для операции, но – сначала не для себя, а для Лона. И это было продиктовано отнюдь не великодушием, а необходимостью испытать лекарственные свойства токсина. Да, Альваро уже – по личному примеру, по многократным опытам на бродягах, был уверен в сильнейшем обезболивающем и галлюциногенном действии яда моллюска. Но как врач он не мог гарантировать, что нет иных последствий – например, снижения свертываемости крови, или, напротив, риска тромбоза. На острове даже не было крыс, чтобы поэкспериментировать на них.

Через неделю под опекой Даниты Лона перестало лихорадить. Он шел на поправку, если не считать искалеченных ног. Альваро обеспечил футболисту хорошее питание, теплую одежду и все возможные медикаменты, которые продавались в местной аптечной лавке (из водорослей, естественно, из чего же еще). Денег у хирурга хватало на всё, и он великодушно поддерживал Даниту. Теперь дело было за кланом врачей. Все, что требовалось для инвазивного вмешательства, находилось в распоряжении только у них. Теоретически Альваро мог резать не скальпелем, а ножом, шить не хирургическими нитками, а еще чем-нибудь – да хоть самодельной леской из пластика. Но так поступил бы мясник, которому эксперимент дороже жизни оперируемого. Альваро был не таков, и, хоть и преследовал свой интерес, рисковать жизнью Лона, больше положенного на любой операции, он не мог.