Остров Немо

– Ди, со мной он может не рискнуть. Хотя в прошлый раз размазал меня по стенке без труда. Может, ворвется, когда я буду здесь.

– Ладно. Пойду оденусь.

Ди вернулась через пару минут – она была в темном свободном платье.

– Эй, так не пойдет, Ди.

– Хорошее же начало отношений, если ты уже указываешь мне, как одеваться.

– Да, и боюсь, тебе мой выбор не очень понравится. Есть там еще варианты?

Чепмен выбрал самое короткое платьице с глубоким вырезом на груди. Тело Ди уже готовилось к родам, и груди налились, так что, хоть платье и подходило ровно по размеру, все вместе выглядело как разнузданный наряд для не самого лучшего клуба.

– Какая пошлость.

– То, что надо.

– Ты думаешь, это его заводит? Почему он напал на меня, когда я была невестой? Там все было очень скромно… только плечи открыты… но не настолько ж они хороши.

– Думаю, его возбуждает опороченная невинность. Его распаляет сама мысль, что девушка, которая еще недавно могла бы стать его, теперь сношается с кем-то другим, и это вызывает его ревность. Таков его триггер.

– Какой ты умный.

– И в платьях разбираюсь. Пойдем, нас, наверное, заждались.

– Плевать. Надо будет, сами постучат. Посиди со мной.

Устроиться Чепмен не успел: стук раздался как по команде. Грателли явился, обеспокоившись – и не напрасно – отчего Чепмен и Ди так медлят?

– Если что – мне пришлось тебя долго уговаривать, – шепнул Чепмен. – Грателли, заходите, кажется, мы уже готовы!

– Подождите, мне надо накрасить губы.

– Мда, на свидание с маньяком надо являться при полном параде, как иначе, – входя и пронизывая взглядом обоих, скептически произнес Грателли.

Они вышли в город. Уже через полквартала оба заметили, что редкий прохожий минует их, не оглянувшись, не задержав взгляда на Ди. Водоносчик остановился и вполне правдоподобно изобразил приступ усталости: вытер лоб, чтоб подробнее их разглядеть. Какие-то бабы обернулись и пялились совершенно бесцеремонно и явно. Через квартал, когда до центральной улицы еще было идти и идти (на острове это – минут пять), за ними уже неотступно следовал какой-то малый в пиджаке размера на два меньше, чем ему требовался. Ди поначалу реагировала на каждого, с тревогой оглядывалась, но потом ускорила шаг и перестала обращать внимание на «зрителей». Вскоре к маломерку прибавился еще один – здоровяк. Потом третий, четвертый. Они слетались на добычу, как падальщики, и просто шли следом, будто готовились растерзать добычу, как только та оступится.

Чепмен чувствовал, что в каждом движении Ди продолжает присутствовать невидимая, едва уловимая дрожь. Дрожали не руки, не тело, не ноги – это был внутренний трепет, страх этого острова, его голодных, алчущих взглядов. Она боялась каждого угла, и Чепмен это предвидел.

– Знаешь, тут рядом есть особое местечко. Один из самых неудачных бизнесов на острове.

– Что? Какой еще бизнес? При чем тут это вообще?

– Зайдем… сама увидишь, это интересно.

Чепмен свернул в проулок, увлекая за собой Ди. Вслед за ними устремились десятки взглядов. Фигуры и тени, окружавшие их, нахлынули в переулок, эти липкие перевозбужденные наблюдатели не знали никаких приличий. Чепмен распахнул дверь, и они вошли.

– Маркус, привет! – с ходу подал голос Чепмен, а Ди даже здороваться не стала: до того ее удивило пространство.

За дверью, обитой изнутри то ли пенополистиролом, то ли другим доступным мягким материалом, пряталось нечто вроде комнаты звукозаписи. Стены были плотно облицованы картонной ячеистой упаковкой из-под куриных яиц – для звукоизоляции. Вдоль стены стояла магазинная стойка с дисками, пластинками и кассетами – будто несколько технологических эпох отправили сюда своих «представителей». Сама комната казалась довольно просторной, с двадцать квадратных метров, под потолком висели колонки, а за стенкой из прозрачного пластика сидел Маркус. Перед ним виднелся силуэт проигрывателя на все времена – огромный, способный снять звук с кассеты и пластинок, аппарат.

– Давай!

Заиграла фортепианная прелюдия: «Блестим как бриллианты». И Ди прорвало. Она начала рыдать, эта девочка, беременная, испуганная, в закрытой, окруженной враждебными аборигенами, комнатке на отшибе планеты Земля. Слезы лились у нее с полминуты, а Чепмен прижался к ней и обнял:

– Я никуда тебя не отпущу, никогда.

– Ты запомнил про песню, – сквозь слезы, всхлипывая, пролепетала она ему в плечо.

– Давай немножко поблестим, а?

Чепмен неловко, но мужественно и решительно повел ее в танце под песню Рианны, и Ди будто переключили. Она ожила – в каждом движении, оба засияли, как два бриллианта в небе, и на всем свете в тот момент не нашлось бы более прекрасной пары танцоров. Когда песня закончилась, Ди прижала Чепмена к себе с неожиданной силой и тут же с опаской глянула на Маркуса.

– Он свой, – развеял опасения Чепмен.

– Это невероятно, – выдохнула Ди.

– Хочешь еще?

– Надо запомнить этот момент. Счастье всегда короткое, и чем короче – тем ярче.

– Да ты философ.

– Я прожила уже три жизни. Две из них – с тобой.

– Значит, тебе предстоит четвертая.