Остров Немого

– Для стирки, – уточнила Лив.

– Для стирки, конечно. Но это еще не всё! – Арне щелкнул пальцами. – Асбьёрн?

Асбьёрн вышел вперед и принялся вещать в своей обычной отрешенной и почти аристократической манере:

– Итак. Как вы все видите, на плите стоит тазик, в котором можно кипятить воду. А рядом – всегда нагретый чугунный блок, его можно снять и гладить белье.

Импровизированное представление удалось – публика была поражена.

– Кроме того, у дымохода, – продолжил Асбьёрн, указывая на него, – есть крючки, чтобы сушить одежду.

Раздались громкие аплодисменты. Асбьёрн походил на уличного зазывалу, приглашающего прохожих посмотреть спектакль.

– Позвольте еще одно дополнение, коллега! – вмешался Арне. – Материал, из которого изготовлено это подлинное произведение искусства, не остывает, а наоборот, сохраняет тепло и обогревает помещение. Дамы и господа, перед вами шедевр инженерной мысли!

– Твою налево! – прогремел Арнульф Весос.

– Какая прелесть! – Ранхиль захлопала в ладоши.

Затем наступила тишина, и все посмотрели на Лив. В дом не спеша вошел Мортен – он как раз закончил смену на маяке.

Лив взглянула на своих мальчиков. Их лица раскраснелись от счастья и гордости. Она понимала, что братья не примут отказ.

– И сколько стоил этот шедевр? – нахмурилась она.

Арне, как всегда, не растерялся:

– Платил Асбьёрн. Его и спрашивай.

Асбьёрн улыбнулся и покачал головой.

– Это подарок, мама, – тихо произнес он. – От всего сердца.

– То есть от продажи акевита!

Асбьёрн недоуменно посмотрел на мать. Глаза у него были такими голубыми, что даже воды пролива не смогли бы сравниться с ними.

– Мама, это подарок, – повторил он, взяв ее за руку. – Умоляю. Прими его.

Лив вздохнула.

– Ладно, не умоляй. Приму.

И больше она ничего не сказала.

Наконец-то сбылось то, о чём мечтал Арне. Больше никаких препятствий в производстве подпольного дистиллята!

За второй год на острове произвели тысячу шестьсот восемьдесят четыре литра акевита. Яйцо впору было переименовать в курицу, несущую золотые яйца.

Арне купил подержанный патефон и несколько пластинок с американской музыкой.

«Crazy Blues», «I'm Sitting on Top of the World»[12] – голоса Мэми Смит и Эла Джолсона раздавались над островом и проливом. Ветер доносил эти песни до рыбаков и путешественников на пароходах. Иногда случалось, что рыбацкие лодки меняли курс и подходили к острову – послушать необычную музыку. Долгими летними вечерами в ароматах цветущей глицинии молодые Бьёрнебу танцевали под мелодии Пола Уайтмена и Флетчера Хендерсона. Ранхиль и Тея своей энергией заражали всю семью и вовлекали в водоворот невообразимых, стихийных, неподобающих, но таких веселых танцев. Взрослые и дети кружились в доме или во дворе, пока не падали с ног от усталости, а те, кто не плясал, хлопали в ладоши.

Беззаботные дни и ночи – это время было, наверное, самым счастливым для семьи Бьёрнебу за всю ее историю.

Всякий раз, когда Арне и Асбьёрн отправлялись в порт за покупками, они привозили что-нибудь новенькое.

На острове появилась новая мебель, удобные кровати, изысканные серванты и шкафчики, шторы из органзы, медные горшки, а также модная одежда, обувь и шляпы у всех членов семьи. День за днем облик острова становился современным. Тот, кто еще год назад сказал бы, что здесь продолжается девятнадцатый век, теперь не поверил бы, что это то же самое место.

Весной Арне привез велосипед.

– Ты в своем уме? – ругался отец. – Чтоб тебя, Арне! Что ты собрался делать с велосипедом на скалистом острове? Что ты о себе возомнил? Тоже мне Андре Ледюк![13]

Арне ласково похлопал его по плечу.

– Да можно сказать, мне его подарили! – рассмеялся он. – Одному парню ампутировали ногу. Он больше не может ходить. И велосипед ему не нужен. Разве это не удача?

– Какая удача? Что кому-то ногу ампутировали?

Арне забрался на велосипед и, насвистывая, неуверенно покатился по лютикам и зарослям дикого шалфея.

– Ты не умеешь! – крикнул ему вслед Мортен. – В конце концов шею сломаешь!

Ранхиль только что закончила кормить цыплят. Она вышла из курятника и увидела брата верхом на странном предмете: руль, седло и всего два колеса.

Но он не падал и держал равновесие!

Ранхиль первый раз в жизни видела велосипед.

– Это… это и есть велосипед? – Девушка не могла поверить своим глазам.

– Нет, моя принцесса! Это лошадь. А я – твой принц. Прыгай, покатаешься!

– Ты с ума сошел?

– Прыгай, говорю же. Сейчас или никогда!

Арне усадил ее за руль, и Ранхиль успела даже два или три раза прокрутить педали и проехать около десяти метров, прежде чем врезалась в скалу.

Она ударилась, а у велосипеда помялся диск.

– Что здесь такое? – Лив выбежала из дома с кастрюлей в руках. – Боже мой! Что произошло?

Ранхиль сидела на земле, широко расставив ноги.

Фартук поднялся и накрыл ее с головой. Она убрала его с лица и огляделась.

– Велосипед! – ответила она, будто это настолько очевидно, что спрашивать излишне. А потом рассмеялась.

Асбьёрн подскочил и помог ей встать.

– Теперь моя очередь! – сказал он, запрыгивая на велосипед.

– Эй, Ледюк! Шею себе сломаешь! – усмехнулся Арне.

– Эх, твою налево!