Остров Невезения

Из рассуждений Майка, я понял, что в его активе имеется лишь старенький автомобиль, на котором Майк и собирался перебраться со своими пожитками в Испанию. Он подсчитывал, сколько денег ему потребуется для такого шага? Учитывал он лишь самые необходимые расходы; на бензин и питание. Да и та, полученная сумма всерьёз озадачивала его. Я понял, что Майк отправился в тюрьму совершенно опустошённый, да ещё и с репутацией мошенника с тремя судимостями! На банковские кредиты едва ли он мог рассчитывать. Среди его английских друзей и приятелей потенциальных кредиторов-спонсоров, видимо, тоже не было. Единственный человек, с кем он ещё недавно планировал создать семью, не разглядела в нём хорошего человека, предательски отвернулась от него и не желала даже разговаривать с ним. Хороший человек — не профессия, как говорят в Одессе. А напрасно! Человек он был вовсе не конченный. Не дурак, не алкоголик, не наркоман, некурящий, по-своему верующий в Бога, приветливый и общительный. Вполне положительный парень с тремя судимостями, без профессии, без собственности, без сбережений, без вредных привычек…

— Сергей, а ты не хотел бы поехать со мной в Испанию? — обратился ко мне Майк.

— Хотел бы, Майк, — ответил я, не отрываясь от чтения книги.

— Мы могли бы скооперироваться. С моей стороны; автомобиль и доставка на конкретное место, где нам предоставят ночлег на первое время, и, возможно, помогут найти работу. А с твоей стороны — деньги. Думаю, триста фунтов нам бы хватило. Ну, максимум — пятьсот, — рассуждал Майк.

От меня ожидали ответа. Я молчал, продолжая читать книгу.

— Сергей! Что ты думаешь о нашей совместной поездке в Испанию?

— Что я думаю? — отложил я книгу. — У нашей кооперации немало препятствий, которые трудно преодолеть, — начал я.

Майк с надеждой ожидал продолжения моего ответа.

— Майк, ты освобождаешься в марте 2002 года. А я — в начале ноября 2001 года. А возможно, меня и раньше вышлют отсюда. Если бы я, освободившись, пусть на четыре месяца раньше тебя, мог оставаться в Англии, тогда мы могли бы встретиться и вернуться к твоему плану. Но проблема в том, что когда тебя освободят, меня, вероятно, уже не будет в Англии. И въезд сюда для меня будет закрыт. К сожалению, у нас с тобой не складывается во времени и пространстве. И мы не в силах изменить эти обстоятельства.

— Пожалуй, ты прав, Сергей, — признал Майк. — Но на всякий случай, я оставлю тебе свой телефон. Может нам удастся связаться на свободе, и тогда… Кто знает…

Майк написал на клочке бумаги телефонный номер и вручил мне.

— Пожалуйста, сохрани мой номер, — вполне серьёзно советовал мне Майк.

— Обязательно сохраню. И обещаю отправить тебе сообщение. Это можно сделать даже из Украины, — честно обещал я.

Это был номер мобильного телефона. Скорее всего, когда Майк освободится, этот номер уже будет утрачен. На этом всё и закончится.

— Спасибо, Сергей. Я думаю, что у нас должно получиться что-то положительное.

— Я тебе тоже оставлю свои координаты для связи, — ответил я взаимностью, тронутый его наивным оптимизмом.

Я выписал ему свой электронный адрес и украинские почтовые координаты.

Однажды, надзиратель открыл нашу камеру, чтобы выпустить нас пообщаться с другими себе подобными. Но он не ушёл, оставив камеру открытой, а заглянул и сообщил;

— Мистер Иванов, к тебе гость! — пробубнил он, и скрылся за дверью.

Майк вопросительно взглянул на меня. Я лишь пожал плечами. После того, как меня сводили к индусу-психиатру, надзиратели присматривали за мной. Постоянно, по-приятельски спрашивали, как я поживаю? Майк это замечал, но вопросов не задавал.

Я вышел из камеры. У двери стоял странный пожилой мужик, небольшого роста, с большой, чёрной с проседь бородой, в очках с толстыми линзами. На его животе лежал пластиковый бэйджик с фото, именем и тюремной эмблемой. Это говорило о том, что он служащий этого или какого-то иного государственного, или общественного заведения.

Он внимательно и приветливо взглянул на меня. Я соображал, кто это может быть?

— Сергей? — обратился он ко мне.

— Так точно! — ответил я.

— Я тоже Сергей, — отозвался он.

— Понял! Отец Сергий?

— Верно. Отец Джон сообщил мне о тебе. Как ты здесь? — приступил он к знакомству.

— Ничего. Живой. С божьей помощью, — отвечал я, соображая, насколько можно доверять незнакомому, хотя, и приветливому, отцу Сергею?

— Могу ли я чем-то помочь тебе? — прервал он возникшую паузу.

— Помочь мне? — призадумался я.

— Литовские ребята просили меня выручать их с куревом, хотя, таковое запрещено правилами. Да позвонить их семьям. Может и ты, хочешь, чтобы я позвонил кому-то из близких, что-то передал? Ты семейный? — продолжал он отеческим тоном.

— Холост, — коротко ответил я.

— Может родителям что-то сообщить?

— Я в письме уже всё сообщил матери. Разве что, сообщить ей, чтобы не писала на тот адрес, известить о моём перемещении в другое место, и что я буду дома, вероятно, в ноябре…

— Хорошо. Я думаю, лучше позвонить ей. Так ей будет спокойней, — поддержал отец Сергий. — Дашь мне её телефон, и я сегодня же свяжусь с ней.