Остров Пряностей

Далее, топать нам до их логова три дня, с двумя ночёвками и доедем к горе вечером третьего дня. Вроде как маршрут и не особо опасный, но «как повезёт», это понятно. Со стоянками Роб расписывал, что и как, но я от этого отмахнулся: стоянкой я точно буду заниматься сам, и мне спокойнее, и всем проще.

Из оружия, кстати, у ратников были только эти самые мачете, которые при нужде превращались в пики-алебарды устанавливаясь на посох-древко. Огнестрел был, но у троих самых здоровых из группы и Роба, который он мне даже показал: лютейшего калибра обрез-переломка, не слишком сильный в плане отдачи, судя по моим ощущениям от духа, но зачарованным просто каким-то запредельным количеством заклятий. Такой и меня прибить сможет…

«Когда ты гладкий и слабый — сможет» — экспертно подтвердил Потап. — «А когда мохнатый и красивый… и тощий, гы-гы-гы!»

— И пинающийся, — тонко намекнул я, на что медвежатина надулась, как Потап после праведного возмездия.

«Не сможет убить, когда ты беролак», — буркнула медвежатина. — «Но больно будет», — дополнил он.

Ну в общем, понятно, что штука жуткая. И понятно, что на особо лютых местных гадов: с не особо лютыми одарённые справятся своей магией, благо слабаков в отряде нет.

Кстати, артефакты от Квадрасека мне ощутимо помогали: я, как понятно, обернулся. А беролак жару переносит ощутимо хуже человека, ну и сносно. Влажно, пот сквозь шерсть пробивается, да и пастью время от времени дышать приходится: охлаждает, как ни забавно. Но в целом — сносно, я опасался, будет гораздо хуже.

Так и двигались, под рассказы Роба, прерываемые время от времени воплями: «НЕДОУМОК!» Ну и педагогическими воздействиями лёгкой и средней тяжести на косячника.

Пару раз нарвались на особо злобных навей: простые звери ощущались, следили, но не нападали. Причём Роб даже удивлялся, в положительном смысле, что «хорошо идём». И причина очевидна — моё почтенство. Здоровый, злобный и злостный зверюга, которого они, естественно, опасались. Но один раз на нас вынесло одержимого кабана-бородавочника, а один раз — одержимого же питона-удава, ну или ещё какого-то змеюка. Точнее, кабана-то вынесло, Роб пальнул из своего карамультука с бедра (и не улетел нахрен, что мои мысли об отдаче подтвердило), и на землю осыпались кости и пепел. Ну а дух, завывая, вывалился в навь. Его там, отожравшегося, точно сожрут. А вот с удавом получилось веселее: я как раз пытал Роба на информацию, и вот: паренёк гвоздит по какой-то фигулине мачетой, а фигулина не рубится.

— Не рубится, десятник Роб! — почти плачуще выдал паренёк.

А мы любовались башкой «фигулины», офигело наблюдающей с трёхметровой высоты, как его пытаются поделить. Выражение морды удава-нави было редкостно смешным, нужно отметить. Но понятно, что долго наблюдать он не стал, рванулся всем телом… И я опробовал револьвер в бою. Во всех смыслах: и в смысле убойности, и в смысле точности стрельбы из кобуры, и, что немаловажно, в скорости ныканья своей вундервафли в кобуру. Всё-таки распространения барабанного магострела я не слишком хотел в ближайшей перспективе.

И вышло удачно, во всех смыслах.

«Потому что ты мохнатый и красивый!» — наставительно отметил Потап.

С чем я не стал спорить: та же скорость выхватывания и прицеливания в «полуобороте», не говоря о просто человеческом теле, была бы ощутимо медленнее. А так — выхватил, спокойно и неторопливо (для себя) выцелил пасть удава, раззявленную в протестном действии, ну и скормил в эту пасть пулю. Мой дух, с присадкой огонька, навскую плоть не сжёг, но перекорёжил и зажарил, так что змеюк даже без судорог ссыпался на землю.

— Здоровый какой… никогда такого не видел, ваше почтенство, — почесал в затылке Роб. — А эк вы ловко, — покачал он головой, помолчал, набрал воздуха и стал орать на рубщика змей.

Ну а я орать, что это навь и некоторый провтык с моей стороны — не стал. Но забивать на мониторинг округи не стал.

Часов в пять остановились отдохнуть-пожрать. Я с облегчением перекинулся в человека: почти четыре часа в беролачьем облике было довольно тяжело, прям усталость ощущалась. И, перекусывая довольно вкусным и сладким сухпаем, прикидывал, что надрываться с оборотом мне явно не стоит. Действительно тяжело, побуду-ка человеком, с минимально-изменённными частями организма. А вот с дозором…

«Духов направь, шебуршень глупый!» — озвучил то, о чём я задумался, Потап.

— И так собирался, — просветил я мохнатого.

А ещё я увидел, с чего мы не брали воду. Как оказалось, в местной влажности деревья буквально брызжут водой.

— Только не каждое дерево можно пить, почтеннейший, — просвещал меня Роб, надрубая какую-то местную деревягу и наполняя котелок реальной струйкой. — И вы, недоучки, слушайте! — рявкнул он на расслабившихся было подчинённых.