Остров Разочарования

— Я вас не совсем понимаю, — сказал Егорычев.

— Еще большой вопрос, кто здесь пленные, — пояснил свою мысль Цератод. — Скорее всего, все-таки не немцы у нас, а мы у немцев. Рассудите сами: мы на острове, известном только германскому командованию. Надежд на то, что сюда придет наш корабль, все равно какой — надводный, подводный или воздушный, нет ровным счетом никаких. Зато более чем вероятно, что спустя какое-то время сюда снова придет немецкая подводная лодка.

— Вот это-то нам и надлежит выяснить в первую очередь, у Фремденгута, — сказал Егорычев. — И в зависимости от того, что он скажет, мы и будем разрабатывать наши дальнейшие планы. Давайте пока на этом и договоримся.

— Боюсь, что другого выхода покамест не видно, — со вздохом согласился Цератод. — Ваше мнение, джентльмены?

— Увы! — ответил мистер Фламмери и за себя и за Мообса. — Мы должны молить господа, чтобы немцы не припомнили нам зла, которое вы со Смитом учинили, ослепленные своим воинственным безумием.

— Значит, все в порядке, — сказал Егорычев. — Я вас только очень прошу не заговаривать с пленными, пока я не покончу с их допросом. Это необходимо в интересах нашего общего дела… и нашего благополучия….

— А как насчет завтрака? — осведомился Мообс, завершив, наконец, изучение цветка.

— В самом деле, не пора ли подумать о завтраке? — поддержал его Фламмери. — Кстати, узнаем, чем кормит своих солдат мистер Адольф Гитлер.

— Сейчас будет произведена надлежащая разведка, — обрадовался Егорычев перемене разговора. — Одну минутку!

В кустах, добросовестно связанный Смитом по рукам и ногам, покоился в прохладе фельдфебель Курт Кумахер. Он дышал ровно и глубоко, у него были закрыты глаза. Но он не спал. Судя по веревке, он не предпринимал никаких попыток к бегству. Курт Кумахер наслаждался состоянием «вне войны».

— Я вам не рекомендую кричать, — посоветовал ему Егорычев, вытаскивая кляп из его рта.

— Прошу прощения, господин капитан-лейтенант, — ответствовал фельдфебель на очень дурном английском языке. — Нельзя ли говорить мне хоть несколько медленней? Я чрезвычайно слаб в английском.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Егорычев.

— Благодарю вас, господин капитан-лейтенант, — с готовностью отвечал Кумахер, — сравнительно неплохо. Но, конечно, я рассчитываю, что вы не будете держать меня в таком положении весь день.

— Это будет зависеть от того, как вы себя будете вести.

— Благодарю вас, господин капитан-лейтенант. Я буду стараться.

— Где у вас хранится продовольствие?

— Кроме скоропортящегося, в пещере, — ответствовал фельдфебель.

— А скоропортящееся?

— За скоропортящимся мы ходим вниз, в деревню, к туземцам.

— Сейчас кто-нибудь ушел туда?

— Так точно, господин капитан-лейтенант. Ушел ефрейтор Сморке.

— Сколько немцев на острове? Только не дай вам бог соврать!

— Господин капитан-лейтенант! — воскликнул фельдфебель с дрожью в голосе. — Я бы никогда не простил себе, если бы позволил себе обмануть такого глубокоуважаемого человека, как вы. Нас на острове четыре человека: господин майор барон фон Фремденгут, я, ефрейтор Альберих Сморке и ефрейтор Бернгард Шварц.

— И всё?

— Так точно, господин капитан-лейтенант, все. Осмелюсь, доложить, — тут Курт Кумахер счел целесообразным перейти на доверительный шепот, — ефрейтор Шварц в настоящее время должен находиться где-то поблизости. Он вооружен. У него автомат. Сообщаю в интересах вашей безопасности. Чрезвычайно опасный тип. Фанатик! Он, наверное, где-то скрывается.

— Знаю.

— О, вы знаете про ефрейтора Шварца и знаете, что он скрывается?!

— Я знаю, где он скрывается.

— Осмелюсь осведомиться — тут поблизости? — Нет, значительно ниже.

— У туземцев, в долине?

— Еще ниже.

— Неужели на берегу?

— Еще ниже.

— Майн готт! — изменился в лице фельдфебель. — Он… он утонул?

— Возможно, что он еще раньше умер от разрыва сердца. Когда падаешь с такой высоты…

— В глубине души он мне всегда претил, — заявил Кумахер, дробно щелкая зубами, — как бывшему социал-демократу…

Этот угодливый и старательный фельдфебель войск СС был предельно омерзителен.

— Надеюсь, что вы будете вести себя благоразумно, — сказал Егорычев.

— Можете не сомневаться, господин капитан-лейтенант! Клянусь вам всем, что для меня свято!

«Немногим же ты клянешься!»-подумал Егорычев.

— В тактических целях я решился одиннадцать лет тому назад вступить в партию национал-социалистов, — лепетал между тем Кумахер, умильно заглядывая ему в глаза. — Но в глубине души, о, в глубине души я всегда оставался… О, если бы вы знали, глубокоуважаемый господин капитан-лейтенант, как мне бесконечно дороги лучезарные идеалы социализма!..

— Прекратите вашу болтовню! — резко оборвал его Егорычев. — Не смейте говорить о социализме!

— Слушаюсь, господин капитан-лейтенант! — струхнул Кумахер. — Не будет ли еще каких-нибудь ваших приказаний?

— Когда вас высадили на этот остров?

— Двадцать второго мая сего года, господин капитан-лейтенант.

— С какой задачей?

— Не смею отвечать, не испросив раньше вашего обещания.

— Какого обещания?