Остров Родос – властелин морей

В 1367 г. Петр Первый посетил Родос, подавив в Атталии мятеж Пьера Карнеля. Там, в июне, ему сообщили, что мир с султаном так и не подписан. В это же время сообщается о визите Великого магистра к папе: «Тогда плыл издалека на двух галеях Великий магистр Родоса, которого звали брат Раймонд Беренгер. Он был у папы. С большими почестями его принял король, его народ и весь Родос». После этого Петр отбыл в Атталию. Затем были взятие королем Тортозы, Валены, Айяса, очередная поездка на Родос, в Италию и Францию; переговоры с султаном буксовали; по всему Кипру разнеслась история об измене королевы Элеоноры королю… Петр вернулся на Кипр, расхлебывать скандал, но знать дружно стала доказывать ему невинность королевы, что было неверно, и, опутанный со всех сторон ложью Петр, как человек импульсивный, нажил себе много врагов среди своей знати: «Он не был наивным человеком и знал, как было сделано это дело. Он начал позорить [всех знатных дам от мала до велика], жен своих врагов», и в итоге «он опозорил всех дам Никосии». Возник заговор, в который были вовлечены и королевские братья. «В среду 17 января 1369 г. после Рождества Христова рано утром все рыцари вместе с принцем и его братом пришли в королевскую резиденцию. Они спешились, поднялись по лестнице и пошли в лоджию… Принц осторожно постучал в дверь. В тот день привратником был Жилет де Корналье. Он открыл. Когда вошли братья короля, вошли и все остальные. Когда король услышал суету, он поднялся с постели и сказал: „Кто это пришел?“ Дама Эшив де Скандельон, его возлюбленная, которая спала с ним, сказала ему: „Должно быть, это твои братья“. Архонтисса накрылась своим плащом, вышла в лоджию и спустилась в мезонин. Там находились седла для турниров. Вход закрыли. Когда принц увидел, что дама Эшив ушла с королевской половины, он поднялся в королевскую спальню и поприветствовал короля. Коннетабль не пошел в дом. И принц не хотел входить. Однако рыцари, у которых в голове был другой план, заставили его войти. Тогда он сказал королю: „Сир, доброго тебе дня“. И король сказал ему: „И тебе добрый день, мой дорогой брат“. Принц сказал ему: „Всю прошлую ночь мы работали, написали наше мнение и принесли его, чтобы ты посмотрел“. Король был раздет, он был в одной рубашке, и хотел одеться. Он стеснялся одеваться перед братом и сказал ему: „Брат мой, принц, выйди ненадолго, чтобы я мог одеться; и я посмотрю, что вы написали“. Принц вышел. Затем подошел сеньор Арсуфа. В руке у него был кинжал, похожий на маленький меч, обычный в то время. Рядом с ним был сир Генрих де Жиблет. Когда принц вышел, король взял свою одежду, чтобы одеться. Он надел один рукав [своего платья] и повернул голову, чтобы надеть второй. И он увидел рыцарей в своей спальне и сказал им: „Коварные, дерзкие, что вы делаете в этот час у меня в спальне? Нападаете на меня?“ Там были: сир Филипп д'Ибелин, сеньор Арсуфа, сир Генрих де Жиблет и сир Жан де Горелль. Эти трое вошли, сразу вытащили мечи, и каждый из них нанес королю три или четыре раны. Король крикнул: „Помогите, пожалуйста! [Во имя любви к Богу!]“ Сразу же пришел сир Жан Горап, бальи двора, и нашел его без сознания. Он достал свой меч и отрубил ему голову, сказав при этом: „Сегодня ты хотел отрубить голову мне, но я отрублю тебе твою, и твоя угроза обратится против тебя самого“. Затем вошли один за другим рыцари, и все положили [на него] свои мечи, согласно своей клятве. Они крепко держали около себя братьев короля, чтобы не произошло какого-нибудь беспорядка. После всех пришел туркопольер [Жак де Норес], которого не было на их совете. Он нашел (короля. – С. Б.), валяющегося в крови, без штанов и обезглавленного. Он достал свой меч и отрезал ему член. И сказал: „За это ты получил смерть!“ Он очень горевал по нему, однако так как он был среди них, он сделал это».

Так бесславно погиб «последний король-крестоносец», верный союзник родосских рыцарей. Конечно, объяснять его смерть лишь его амурными подвигами наивно: без сомнения, король пал жертвой своевольных вассалов, которым был не нужен отчаянный воин с задатками абсолютного самодержца. После его смерти Кипрское королевство однозначно стало клониться к упадку, в чем согласны все местные хронисты. Вот какую эпитафию, изложенную устами монаха из «Кентерберийских рассказов», сочинил ему английский поэт Джеффри Чосер (1340–1400): «О славный Петро, Кипра властелин, // Под чьим мечом Александрия пала! // Тем, что сразил ты столько сарацин, // Ты приобрел завистников немало. // За доблесть ратную твои ж вассалы // Сон утренний прервали твой навек. // Изменчив рок, и может от кинжала // Счастливейший погибнуть человек».