Остров Русь (сборник)

– Так ты посмейся, – оживился Владимир. – Народу объявим, что я тебя сам развеселил, полцарства сэкономим. Ну?!

Царевна покривила губы, старательно развела их пальцами вверх и застыла.

– Ну, – подбадривал Владимир. – Давай хохочи, золотко!

– Чего с Емелей будет, как сыщут? – продолжая кривить лицо, спросила Несмеяна.

– Казним. Голову с плеч скинем, как положено.

Несмеяна тихо, уютно заревела.

– Ты чего, дочка?

– Люб он мне! – не прекращая реветь, сказала Несмеяна. – Все женихи – придурки какие-то, клоуны, шуты гороховые. А он – серьезны-ы-ы-ый! Богаты-ы-рь!

– Липовый, – не терял духа Владимир.

– Какая разница, – огрызнулась Несмеяна. – Про то никто не ведал!

– Так чего ж шум подняла? – не выдержал Владимир.

– Дура, – самокритично призналась Несмеяна. – Все равно никому меня не развеселить. Соврала бы: мол, заставил он меня посмеяться маленько, стала б женой богатырской. Внука бы тебе родила, наследничка!

Владимир потер лоб. Последний довод, похоже, попал в больное место.

– Значит, так, дочурка. На Емеле свет клином не сошелся. Есть и другие на Руси богатыри. Кто нам первым на глаза попадется, того и окрутим.

Несмеяна, похоже, ждала не этого. Но возразить не успела. В дверь заглянул стражник и виновато произнес:

– Аудиенции просят, пресветлый княже!

– Занят я! – гаркнул Владимир.

– Убедительно просят, – не унимался стражник, потирая шишку на лбу. – Не кто-нибудь, а добрый молодец Иван-дурак. С булавой. Может, пустим?

– Ох и распустились вы… – начал Владимир и вдруг оживился: – Добрый молодец, говоришь? – Он заговорщицки глянул на Несмеяну. – Отлично. Даже лучше, чем богатырь, а то они больно наглые да своенравные. Пускай!

Стражник исчез, а в палаты вбежал Иван-дурак. Со сладостным для княжецкого уха криком: «Не вели казнить, вели миловать!» – он бухнулся на колени. Пол в комнате захрустел.

– А, ты, значит, и есть Иван-дурак, – приглядевшись, разочарованно сказал князь. – Казнить не буду, но и награду отложим. Верно, Несмеянушка?

Та согласно кивнула.

– Не за себя прошу, за друзей моих, – вставая, сказал Иван. – Не виноваты они, княже!

– Это кто ж не виноват? Илюшка, Алешка да Никитич Добрынька? Ну ты загнул! Несмеянушка, ты только послушай: над ним самим подозрение висит, а он за изменщиков просит!

Владимир поправил корону, прошелся взад-вперед, заложив руки за спину, и задумчиво произнес:

– Мы не французишки галантные, не британцы учтивые. У нас, у русичей, свой исторический путь. Мы пойдем другим путем!

Иван почесал затылок и виновато сказал:

– Не пойму я слов твоих мудреных, княже. Дурак. Так как насчет друзей моих?

– Чем докажешь, что не ругали они меня?

Иван задумался. Процесс протекал туго, с заминками. Наконец он произнес:

– Пресветлый князь, дело было так…

…Три богатыря да Иван-дурак сидели в трактире и пили ядреный русский квас. Илья Муромец рассказывал о своей любви к Алене.

– Как мне жить без нее, не ведаю! – воскликнул он в заключение. – А все ж верю: Владимир ей прикажет, и пойдет она за меня!

– Ох как прав ты, – воскликнул Алеша с восторгом, – справедлив наш князь! Третий месяц нам жалованье не повышает, а все равно люб нам Красно Солнышко! – Сказал и квасу выпил.

– Потому не повышает, что абы как мы ему служим, – разрыдавшись, поддержал друзей Добрыня. – А надо б получше! Как земле Русской!