Остров Сахалин

Нет, здесь не было никаких пыточных инструментов, разложенных в раскаленных тазах, не было несчастных, подвешенных на крюках к стенам, здесь вообще мало что напоминало об узилище, больше всего… Не знаю, если честно, я не смогла припомнить, на что походил «Легкий воздух». Пожалуй, на сон. Не на кошмар, нет, на мучительный сон с открытыми глазами, когда мозг оказывается надежно заперт между сновидением и явью, и не можешь пошевелить ни рукой, ни ногой, и в этом состоянии являются видения мучительных построек, разрушающих геометрию мира. Эта тюрьма была как раз из таких построек, возможно, подобные сны видел и Пиранези.

Мне не захотелось закрыть глаза и спрятаться куда-нибудь подальше, но голова закружилась сразу, так что меня даже подхватил под руку полковник Нисида, причем я отметила, что сделал это он не без гордости за произведенный его тюрьмой эффект, а эффект, надо признать, в самом деле получился мощнейший. Комбинация лестниц, пролетов, многоугольных конструкций, свисающих непонятно из каких высей, камер, представляющих собой многоугольные организации, света, появляющегося из самых неожиданных мест, цепей и еще цепей – все это произвело головокружительное впечатление; показалось, что пространство сломалось и стерлось, что вызвало некий перекос в мозге и легкий приступ тошноты.

Полковник Нисида предусмотрительно угостил меня и Ерша особыми мятными леденцами; конфеты неожиданно помогли, я почувствовала, что тошнота отступила, и мы смогли неспешно продолжить осмотр, разумеется, с соблюдением элементарных мер предосторожности – стараясь не выпускать из рук лееров, натянутых вдоль переходов, и не смотреть вверх, чтобы не вызвать головокружения. Полковник рассказывал, что «Легкий воздух» спроектировал и построил архитектор Нобу Тикамацу во время отбывания им пожизненного каторжного срока, его имя мне должно быть известно.

Имя Тикамацу действительно было мне известно, и хотя расцвет его творческой деятельности пришелся на то время, когда я еще не появилась на свет, многочисленные легенды, байки и анекдоты я знала, более того, я застала один из последних особняков архитектора – он стоял неподалеку от нашего дома.

Рассказывали, что, еще будучи студентом, Тикамацу сошел с ума при попытке построить коттедж в виде бутылки Клейна, однако поначалу никто не заметил его нездоровья, заметили позже, когда Нобу, как одному из ярких представителей новой школы, поручили построить квартал особняков, предназначенных для офицеров инженерного корпуса. Впоследствии за этим районом прочно закрепилось название «Мясная гора», и название это оказалось вполне оправдано – в одну из ноябрьских ночей в квартале произошла массовая резня. Во сне было умерщвлено, преимущественно обезглавлено, порядка двадцати офицеров и членов их семей, причем убийц так и не удалось обнаружить.

Страшная правда «Мясной горы» открылась позже, во время суда. Обнаружилось, что необычной конструкцией своих вилл Тикамацу маскировал хитроумную систему потайных ходов, по которым можно перемещаться в стенах и перекрытиях; архитектурный гений Нобу позволил сделать эти переходы абсолютно незаметными, что позволяло ему тихо подкрадываться к своим жертвам и отрубать им головы.

Другие здания, построенные Тикамацу, не имели ни двойных стен, ни потайных панелей, ни фальшивых полов, но эти, казалось бы, самые безобидные строения неизменно приобретали дурную славу; люди, которые в них жили, регулярно сходили с ума, сводили счеты с жизнью, убивали окружающих; те, кто выживал и оставался в относительном рассудке, сообщали странные, пугающие вещи. В домах, созданных Тикамацу, практически постоянно ощущалось острое присутствие зла, необъяснимое, но постоянное и гнетущее, некоторые слышали чужое дыхание, другим чудился плач, третьи видели глаза и тени. Исчезали жильцы, причем некоторые исчезали окончательно, так, что не удавалось найти никаких их следов, даже при последующем разборе этих домов до основания.