Остров Сахалин

Я закрыла глаза, но все это железно-угольное движение осталось в моей голове, а каракат катил, покачиваясь и подпрыгивая; вдоль обочины вереницей шагали люди, покрытые язвами и струпьями, с разъеденными лицами и отгнившими ушами, на плечах они несли стожки связанной сушеной рыбы, рыба вкусно выглядела и вкусно пахла, это был лосось, или морской окунь, или еще какая рыба, в рыбах я плохо разбиралась, особенно в морских. Артем не обратил внимания, а вот я была удивлена, Сату же ответил, что это как раз те самые терриконовые углетаски, рыбу они могут употреблять безо всякой опаски, поскольку все равно проживут недолго и разрушительные последствия от горбуши не успеют сказаться в столь непродолжительный срок. Это, кстати, одна из немногих привилегий углегорских шахтеров, скудное и убогое питание при жизни, и изобильный стол из рыбы и морепродуктов перед смертью; кстати, Сату заметил, что многие идут на угольные копи как раз из-за этой возможности, поскольку для остальных жителей рыбный промысел, разумеется, запрещен.

Да, несмотря на дымы и сажу, на респиратор и забитый нос, я услышала восхитительный запах копченого лосося, который невозможно спутать ни с чем другим. Я вспомнила Рождество, которое всегда отмечалось в нашей семье, вспомнила бабушку и маму, как они начинали готовиться к празднику заранее, дня за два. Они тогда перебирались в столовую и делали все как полагается: украшали стены хвойными ветками, вырезали бумажные фонари и готовили. Бабушка неспешно раскатывала песочное тесто, замешанное на яблочном и вишневом соке, на меду и на корице, разрезала его ножом на вытянутые ромбы и не спеша раскладывала на вощеной бумаге, не забывая произвести на каждом печенье узор вилкой. Мама готовила вареники, и обязательно четырех сортов – с вишней, с картофелем и луком, с творогом, с грибами; мама лепила их ловко, пальцы мелькали так быстро, что я никогда не успевала раскрыть секрет их конструирования.

Выключался свет и зажигались свечи, и все приготовление совершалось при их теплом свете; обязательно топилась печь, причем для этого использовались обязательно настоящие поленья, ни в коем случае не торфяные брикеты и не эрцаз-дрова из опилок и не уголь – лишь настоящие дрова могут правильно трещать и издавать чудесный запах горелой бересты.

В это время бабушка и мама разговаривали только о двух вещах – о Деусу и о еде, остальные разговоры не приветствовались и даже возбранялись. Жизнь Деусу была трудна и безрадостна и ничем хорошим не кончилась, и я никак не могла понять, зачем каждый год бабушка упорно вспоминает события, случившиеся две тысячи лет назад? Но это было традицией, непонятной, неудобной, я ее не знала, а отец не одобрял, но в споры никогда не вступал, поскольку с традицией спорить и глупо, и бесполезно, и каждый год в самый разгар зимней стужи я слушала про Деусу. Я забиралась в пространство между печкой и стеной, так что с одной стороны блестели глазированные изумрудно-оранжевые изразцы, гладкие и теплые, а с другой стена, пахнущая настоящим деревом, закрывала глаза и слушала, потому что после рассказов о нелегкой доле непонятного и забытого Деусу всегда следовали рассказы про еду. Не про такую, какая у нас сейчас, а про настоящую, какую еще застала моя бабушка.

Конечно же, они начинали со щей, каждый год они начинали со щей, с обсуждения блюда, которое в семье бабушки готовилось по традиционным рецептам. Я знала, что такое щи, однажды бабушка сварила их, получилось необычайно вкусно, но бабушка осталась недовольна, хотя и потратила на приготовление целый день. Некоторых ингредиентов, таких, как репа, соленые грибы, квашеная капуста и корень сельдерея, найти не удалось, отчего щи удались хотя и суточные, но совершенно не настоящие. А настоящие…

Бабушка закатывала глаза и рассказывала, какими были истинные суточные щи, как они поднимали с постели тяжело больных, вселяли в людей веру и просветляли разум; как бульон из правильных щей разливали по бутылкам и несколько его сквашивали, и в результате этой процедуры получался невероятно бодрящий и питательный напиток, его хранили на льду и пили в жаркие дни в обед. Бабушка открывала нам рецепт этого удивительного блюда и, едва рассказав про него, начинала рассказывать про пироги.