Остров (СИ)

– Не смей от меня отворачиваться! – крикнула Натка.

– Да ты десять раз повторяешь одно и тоже! – заорал в ответ Лаголев.

Показал себя! Мужик!

– Потому что с идиотами только так и возможно общаться! – Натка тряпкой махнула у него перед носом.

– Не надо тут! – Лаголев попытался перехватить тряпку свободной от кружки с кофе рукой, но это ему не удалось.

– Ой-ой! – насмешливо сказала Натка. – Кружку положи!

Лаголев скрипнул зубами.

– Я тоже могу ударить! – процедил он.

– Ты?

– Я!

– Тогда я тебя посажу! – сказала Натка.

– А так?

Кофе плеснуло Натке в лицо. Ход был достаточно неожиданным, а кофе – довольно горячим, чтобы Натка застыла, приоткрыв рот и чувствуя, как напиток капает на грудь с подбородка.

– Что…

– Наточка! – тут же подхватился Лаголев, ужаснувшийся самому себе.

Мерзкая натура! Сначала напакостит, а затем, поджав хвост, лебезит, как бы чего ему в ответ не сделали. Какая тварь! В руках у Лаголева откуда-то появилась салфетка, и он попытался вытереть Натке щеки, подбородок, шею.

– Отстань!

Натка отпихнула влажный бумажный комок.

– Я не хотел, – сказал Лаголев.

– Ну да!

– Нат.

– Заткнись! – взвизгнула Натка.

Она влетела на кухню, думая, чего бы схватить потяжелее. Скалку? Колотушку, которой отбивают мясо? Маленький кухонный топорик для рубки костей? Задергала ящички тумбочек и остановилась. Прислушалась. Лаголев сидел в комнате тихо-тихо, видимо, ожидая своей участи. Картинка, возникшая перед глазами, где муж, поджав ноги, с пустой кружкой у груди невидяще смотрит в стену, заставила ее поморщиться.

Какой же урод.

Натка отерла мокрую шею. По ребру ладони заскользила коричневая капля. Хоть что-то мужское проклюнулось. Плеснул, правда, по-бабски. Ничего другого не придумал. Похоже, она его-таки допекла. Так и правильно.

Натка постояла, ловя звуки из комнаты. Совсем тихо болботал телевизор, и все. Затаился. Она бросила тряпку в раковину. Ничего, она ему еще устроит! Где-то на периферии сознания крутилось: это из фильма или из литературы. Оттуда, где влюбленные ссорятся, затевают грандиозные разборки с битьем посуды, обвинениями, криком и разорением жилой площади, чтобы тут же слиться в любовном экстазе.

Жалко, у нее не так.

Ничего эротического Натка не ощущала, а вот злость жгла, горела под сердцем незатухающим огнем. Повернешься – здесь она, злость, на жизнь, на изменчивую погоду, на скачущие цены, на разбитый асфальт на переходе, на котором она, запнувшись, чуть не сломала ногу. И на Лаголева. Конечно, на Лаголева, который клялся защищать, оберегать, вечно любить. На тот же асфальт лечь. Но не может ни того, ни другого, ни третьего. Ох, Господи. Натка обнаружила, что с минуту уже смотрит в недра раковины, как в гипнотическое ничто.

– Нат.

Лаголев, неожиданно подобравшийся со спины, заставил ее вздрогнуть.

– Чего тебе? – сквозь зубы сказала Натка.

– Там тебя к телефону.

Телефон у них стоял в коридоре на узкой полке, но посредством длинного провода его можно было затащить хоть в комнату, хоть на кухню.

– Ты еще заплатишь, – пообещала Натка Лаголеву, отпихивая его с пути.

– Нат, послезавтра, – пообещал тот.

Натка усмехнулась.

– Завтра. Ты уже забыл? Холодильник и антресоли.

– Я помню.

– Вот и помни.

Она добралась до телефона и с трубкой, притиснутой подбородком к плечу, понесла аппарат на кухню. При Лаголеве, притащившемся за ней в комнату, разговаривать не было смысла. Стоит он, кружку тискает!

– Не ходи за мной, – сказала Натка, прижимая трубку к уху.

– Что?

– Не подслушивай!

Натка закрыла за собой кухонную дверь. Хотя, наверное, стоило на лестничную площадку выйти. Впрочем, чего ей скрывать-то? Она – взрослая женщина, просто муж у нее – придурок, и они – в шаге от развода.

Максим Сергеевич дисциплинированно ждал, пока она скажет: «Алло».

– Наталья Владимировна? – бархатным голосом поинтересовался он.

– Она самая.

– Как ваше ничего?

Натка провела ладонью по волосам.

– Держимся.

За мутным стеклом кухонной двери мелькнул Лаголев, но, кажется, прошел в туалет. А куда еще бедному идти? Натка отвернулась.

– В прошлый раз вы так и отказали мне во встрече, – сказал Максим Сергеевич. – А я, знаете, все тешу себя надеждой. Я уж, извините, не могу вилять из стороны в сторону, я говорю прямо. Вы моего склада женщина.

– Вы серьезно? – спросила Натка.

– Разумеется.

– Я замужем, Максим Сергеевич.

– Этим вы мне и нравитесь, Наталья, – сказал Максим Сергеевич. Замечательный баритон, волнующий, и нотки иронии. – Вы честны. Вы сразу ставите перед мужчиной препятствие, которое он должен преодолеть. Так и знайте, я преодолею! Только это может помешать нашей встрече?

Натка вздохнула.

– И я уже старая, Максим Сергеевич. Вам, наверное, для ваших намерений стоит подобрать кого-нибудь помоложе, – сказала она, мягко оглаживая шею.

Складки, складочки, вот они. Еще немного, и оформятся в безобразные морщины. И жалко, честное слово, жалко, что Максим Сергеевич прятался где-то восемнадцать лет, а всплыл только сейчас. Лаголев ладно, обойдется. Куда деть Игоря? Что будет с таким нервным парнем, стоит ему объявить, что они теперь…

Впрочем, вилами, вилами по воде.