Остров (СИ)

Где-то в самом конце процесса его и настиг звонок в дверь.

Натка!

Странно, но впервые за долгое время он подумал о жене без испуга, без напряжения, без тоскливого ожидания выволочки и неудовольствия тем, что он, Лаголев, каким-то образом еще не растворился, не убыл и занимает вместе с ней одну жилплощадь. В нем как-то светло вспыхнуло: это моя Натка. И все.

Дальше было легко.

Лаголев побежал открывать дверь.

Игорь с порога сунул ему белую коробку с кроссовками.

– Смотри!

Сын сиял как начищенная копейка. Купили то, что ему хотелось. Сбылась хрустальная мечта. Радость так и рвалась из него наружу. Лаголев, пожалуй, давно уже утратил возможность так радоваться. Где-то на периферии всегда крутилась мысль о цене.

– Ты смотри, смотри!

Игорь сам снял крышку. Натка разувалась за его спиной, насупленная, мрачная. В ногах ее стоял целлофановый пакет с продуктами.

Кроссовки, на взгляд Лаголева, не представляли из себя ничего особенного. Ребристая, крепкая подошва, яркие вставки, высокий язычок, дырочки, будто поры, в стельке, не шнуровка, а модная липучка.

– Ты потрогай, – попросил сын.

Лаголев потрогал.

– Ну как?

– Круто, – сказал Лаголев, чтобы потрафить сыну.

Все-таки, подумалось ему, он ищет одобрения не у дяди со стороны. У него, у отца, ищет. Значит, как отец, он все еще имеет какой-то вес.

– Так, Лаголев, – вмешалась Натка, стягивая плащ, – нечего чужое щупать. Ты выполнил, о чем договаривались?

Лаголев улыбнулся.

– Да.

Натка была красивая. Он понял вдруг, что даже мрачная, злая, недовольная, она, черт возьми, оставалась для него самой желанной женщиной. Лаголев с шумом выдохнул и не смог ничего с собой поделать – улыбнулся еще шире.

Моя Натка.

– Ты чего? – спросила жена, отодвигая Игоря в сторону. – Тяпнул чего-то что ли?

Она наклонилась, рассчитывая уловить тонкий или густой запах алкоголя. Лаголев отступил назад.

– Натка...

– Куда?

– Ну, несерьезно, Нат.

– Пил?

– Нет, я же не пью.

– Это и удивительно.

– Все хорошо.

Лаголев взял пакет из Наткиной руки. Жена с удивлением посмотрела на освободившиеся пальцы.

– Лаголев, ты охренел?

– Надеюсь, это в хорошем смысле?

Несколько секунд она пыталась сообразить, в чем подвох.

– Я к себе, – сказал Игорь.

– Ага.

Натка даже не повернула голову на сына, скользнувшего с кроссовками в коробке в свою комнату. Глаза ее изучали Лаголева, стоящего перед ней в тренировочных штанах и в рубашке с закатанными до локтей рукавами.

– А-а! – Догадка отразилась на ее лице. – Ты тут выкаблучиваешься, потому что ничего не сделал!

– Не-а, – сказал Лаголев.

– Постой-постой. Неужели твой Махмуд Абаевич деньги тебе на дом принес?

– Вообще-то Кярим Ахметович. Но нет.

– Лаголев, интриги прекращай, – сердито сказала Натка. – И куда майку дел?

– Запачкал. Замочил в тазу.

– Понятно.

Натка сделала шаг в направлении кухни, но Лаголев преградил ей путь.

– Натка, я хочу тебе кое-что показать.

– Оч-чень интересно. Где?

– На кухне.

Натка расхохоталась.

– Лаголев, ты не оригинален. Ты хочешь показать мне холодильник? Ты головой о него не ударился?

– Нет, только штаны порвал.

– Это похоже на тебя.

– Сейчас.

Лаголев прошел в кухню первым и опустил пакет на стол, чтобы не быть им скованным. Натка, вошедшая следом, остановилась в центре. Черты лица ее заострились.

– Холодильник не там, где я сказала, – произнесла она ледяным тоном. – Ты думаешь, в тот закуток на его месте кто-нибудь, кроме тебя, влезет?

– Натка…

– И что щучья голова делает на подоконнике?

– Блин, это мой прокол.

Лаголев быстро закинул в «ЗиЛ» забытую рыбью голову, захлопнул дверцу и для большего удобства сдвинул стол к плите.

– Зачем это? – спросила Натка, наблюдая за его действиями.

– Встань туда, – сказал Лаголев.

– Куда?

– За холодильник. Я там гвоздиком пометил.

– Что?

– Гвоздиком пометил линолеум.

Странная улыбка тронула Наткины губы.

– Лаголев, ты сошел с ума. Господи, неужели с тобой все настолько плохо?

– Не сошел. Просто встань. Нет, погоди.

Лаголев вдруг испугался, что его остров мог исчезнуть. Он быстро шагнул в закуток и застыл на слабо оцарапанном пятачке. Тепло стрелой выстрелило от пяток в макушку, страх, беспокойство, неуверенность смыло, будто водой. Работает!

– Нормально, – сказал Лаголев, выбираясь к столу.

– Что ты светишься, как новогодняя елка? – спросила Натка.

– Встань.

– Я не идиотка, как ты.

Лаголев впервые за долгое-долгое время взял жену за плечи. Раньше как-то не выходило. Он то натыкался на Наткин взгляд и отступал, то ощущал в себе несоответствие, внутренний изъян – куда ты, Лаголев, куда ты? – и опускал руки.

А сейчас это получилось естественно и как-то уместно. По-мужски.

– Встань. Поверь мне.

Натка моргнула. Моргнула и послушалась.

– Ну, Лаголев… Сюда?

Она зашла в закуток и прижалась к боковой стенке холодильника.

– Чуть-чуть отступи.

– Так?

Натка сделала маленький шажок, наконец, разобрав под ногами вычерченные мужем царапины.

– Ага.

Лаголев подождал, потом спросил:

– Ну?

Натка чуть не засветила ему в глаз.

– Что «ну»? Это я должна спросить тебя – ну?

5.