Остров сокровищ

— Я люблю тебя. — Оторвав веточку со сгустком цветков, я положил ее возле Лайниной руки. — Будь моей женой. Пожалуйста.

Она понурила голову. В темных волосах белели крупные жемчужины.

— Я люблю тебя, — повторил я. — Наша гостиница — не дворец, но я найду, чем тебе в ней заняться. Тебе не будет скучно. — Больше всего я боялся именно этого: что Лайна умрет с тоски без балов и развлечений. — И мы сможем ездить в Бристль.

— В Веселый район? — улыбнулась она — жалкой, вымученной улыбкой.

— С двадцати четырех лет — да.

Лайна выпрямилась. Отерла слезы со щек, взяла в руки веточку лозанны.

— Я стану твоей женой, когда ты вернешься… с Птицами или другими сокровищами.

— А если вернусь без сокровищ?

— Тогда — нет. — Лайна прижала веточку к щеке. — Если у тебя не будет ни гроша за душой, мама тебя уничтожит. Она так пригрозила. Я ей верю.

Я тоже немножко поверил. С миссис Трелони станется нанять бывшего risky fellow вроде Джона Сильвера, умеющего вызывать галлюцинации, чтобы он завел меня в топи… или еще куда-нибудь.

Я невольно вздрогнул, когда возле нашего столика появился этот самый Джон Сильвер. Он держал поднос, на котором стояли два высоких бокала, хрустальный стакан и зажженная свеча. Ее свет дробился в пузырьках воздуха, гулявших в бокалах с темно-желтой жидкостью. В стакане была простая вода.

— Прошу, — бывший навигатор составил на столик бокалы, стакан и свечу. — Позвольте, юная леди, — он забрал у Лайны веточку с цветами и сунул ее в воду: — Иначе лозанна быстро увянет.

Поюн у него на плече с интересом наблюдал за трепетавшим язычком свечи и помалкивал.

— Спасибо, — поблагодарил я, присматриваясь к содержимому бокалов. Не припомню я такого напитка в нашем баре. Сверху он отдавал краснотой, понизу ударял в коричневый цвет. — Что это?

— Коктейль для влюбленных. По рецепту, известному на «Илайне».

Ну и ну. Вот уж я бы не стал готовить напиток по рецепту базы, на которой чуть не сгорел. Сильвер улыбнулся:

— Отличная штука. Очень рекомендую.

Поюн Александр протянул лапу, пытаясь достать меня сверху:

— Ах-ах…

— А чем заесть? — Лайна придвинула к себе бокал.

— Его не заедают, юная леди, — Сильвер мягко коснулся ее плеча, по-прежнему скрытого шубкой, и отошел.

Лайна попробовала напиток.

— Как вкусно!

Я тоже отведал. Сложное ощущение: сменяющийся теплом холодок, сладость и горчинка, покусывающие нёбо пузырьки газа и аромат пряностей.

— Здорово.

Мы потягивали коктейль, глядя друг на дружку поверх желтого пламени свечи. Язычок подрагивал, от него поднимался сизый завиток дымка. Непривычный, удивительный запах, который хотелось вдыхать еще и еще. Лайна подгоняла его к себе ладошкой.

— Джим, это что-то волшебное.

Я был с ней согласен. Сладостно-горький напиток и ароматный дым околдовывали, опьяняли и уводили в край, где реальность растворялась в грезах, а мечтания готовы были сбыться. Окружающие предметы расплывались, танцующий язычок пламени слегка двоился, хрустальный стакан с веточкой лозанны казался вазой с букетом, коктейля в бокалах осталось чуть на донышке, но виделось больше, чем было. Лайнины жемчуга в волосах и на шее сияли лунным светом; она скинула с обнаженных плеч шубку, и я не мог глаз от нее отвести. Как я любил ее тонкие руки, хрупкие плечи, чуть загорелую кожу; как я желал коснуться ее, погладить, поцеловать; как я хотел ее всю… Мое тело взывало, молило, требовало; здравый смысл отступал перед желанием встать, вскинуть Лайну на руки и унести туда, где кроме нас, никого, где она станет моей — моей навсегда.

— Джим, — моя любимая наклонилась вперед, язычок пламени отразился во влажных глазах, в вырезе платья я опять увидел два светлых треугольничка ее груди, — Джим, пойдем… куда-нибудь. У вас же есть пустые номера?

— Допивай остатки… Шубу не забудь.

Лайна была так бледна, что я испугался:

— Тебе нехорошо?

— Голова кружится. — За дверью бара она крепко обняла меня за пояс. — Идем скорей.

Пробежав по коридору, мы поднялись на второй этаж. Шейлы в холле не было; нас никто не заметил. Мы проскользнули ко мне.

— Джим… — Лайна обвила меня руками, прижалась всем телом, как еще никогда не бывало. — Джим…

Я целовал ее, высвобождая из шубки. Дорогие меха упали на пол.

— Джим, скорей!

Я расстегнул жемчуга на шее; тяжелая нить выскользнула из пальцев и упала рядом с шубкой.

— Любимая…

Стук в дверь — уверенный, громкий.

Никого не пущу.

Требовательный стук повторился.

Подхватив шубку и жемчуга, Лайна метнулась к окну, стала там, словно любуясь солнцем и морем.

Помету вон любого. Я распахнул дверь.

— Что такое?

В коридоре стоял капитан Смоллет.

— Слушаю вас, сэр.

Он подкупающе улыбнулся:

— На порог-то пускаешь?

Принесла нелегкая. Однако хамить капитану я не мог. Скрепя сердце я отступил, пропуская его в комнату.

Мистер Смоллет подошел к замершей у окна Лайне, пощупал мех ее шубки, выпростал из складок ожерелье и застегнул его у Лайны на шее. У меня внутри все сжалось, когда чужие пальцы коснулись ее обнаженной кожи. Капитан подвинул себе кресло и устроился в нем, оказавшись между мной и Лайной.

— Мистер Смоллет… — начал я, изнывая от желания обнять любимую.