Остров спокойствия

– Нет, нет, пожалуйста, заходите. Все в порядке. Мы не хотим сбивать вас с графика. Мой муж еще в душе, может, начнете со второго этажа? Спасибо вам за предложение хотя бы пропылесосить в его кабинете, но не нужно. – Она закатила глаза. – Клянусь, он думает, его работа – это какая-то государственная тайна. Я пойду оденусь. Сделайте себе кофе, не стесняйтесь. О, я так скучаю по кофе!

Патрисия легонько похлопала себя по животу и прошла через гостиную к главной спальне. Прежде чем закрыть за собой дверь, она открыла ее пошире и подержала так немного, чтобы звук душа, который она включила, был хорошо слышен в доме.

Одеваясь – капри и розовая футболка, дорогие туристические ботинки – она громко разговаривала сама с собой, смеялась, открывала и закрывала ящики, дверцы шкафа. Комната готова: постель смята с обеих сторон, шпионский триллер и недопитый бокал вина на одной тумбочке, исторический роман и чашка чая – на другой. Мужской ремень, перекинутый через спинку стула. Мокрые полотенца в ванной, две зубные щетки, обе мокрые. Мужские и женские туалетные принадлежности.

Удовлетворенная, Патрисия открыла дверь, оглянулась через плечо.

– Да, Бретт, я иду! Мы идем гулять, Кейли! – крикнула она уборщице. – Вы можете убрать спальню.

– Хорошей прогулки!

– О, нам так здесь нравится!.. Я только возьму бутылку с водой и соберу сумку, дорогой. Мужчины такие нетерпеливые, – посетовала она, обращаясь к уборщице на втором этаже.

Патрисия вышла через противоположную дверь и решила прогуляться до дома, который, как она выяснила за болтовней с местными сплетницами, принадлежал шефу полиции.

Спустя пару дней вандализм затих, и большинство жителей острова пришли к выводу, что отпуск у хулиганов закончился и они уехали домой.

Рид в это не верил.

– Она все еще здесь. – Рид пил колу в патио Сиси, глядя, как садится солнце. – Хобарт достаточно умна, чтобы понимать, что может попасться на глаза патрулю, но она все еще здесь.

Он повернулся и посмотрел на женщин, которых любил.

– Вы могли бы оказать мне большую услугу, если бы сели на паром завтра утром и куда-нибудь уехали.

– Симона тебя не оставит, – сказала Сиси. – А я не оставлю вас обоих. Проси чего-нибудь другого.

– Если бы вы уехали куда-нибудь, во Флоренцию или в Нью-Йорк…

– Рид, – перебила Симона.

– Черт возьми, пока вы здесь, я постоянно о вас беспокоюсь. Хобарт не просто так приехала именно сейчас, перед тринадцатой годовщиной «Даун-Ист». Она проговорилась об этом в своей открытке. Моя удача на исходе. Неудачливое тринадцатое число. Осталось меньше недели, и я не хочу отвлекаться из-за вашего женского упрямства. Вы мне мешаете. – Его суровый тон добавлял резкости каждому слову. – Так что уезжайте и позвольте мне делать мою чертову работу.

– Не сработает, – невозмутимо сказала Сиси. – Пытаешься нас разозлить?

– Послушай, это не…

– Я уже пряталась раньше…

– Глупости! – теперь он закричал, и Барни со страху присел. – Не морочь мне голову!

– Я пряталась. И не скажу, что это было неправильно. Но сейчас это неправильно, потому что я лишусь того, на что у меня ушли годы.

– Симона. – Рид снял с головы кепку и провел рукой по волосам. – Я поклялся, что буду защищать тебя и Сиси.

– Ты говорил, что хочешь провести жизнь вместе со мной. Это и есть наша жизнь. Ты думаешь, она попытается… сделать это двадцать второго?

– Да. И таким образом замкнет круг. Она наверняка узнала, что мы с тобой вместе, и если она сможет меня убить, она придет за тобой. Но не за тобой первой. Ей надо устранить самую большую опасность. Я коп с пистолетом, а ты нет. Если бы вы двое сейчас уехали с острова, мне бы не пришлось отвлекаться на заботы о вашей безопасности.

– Для меня и Сиси тоже безопасность означает и твою жизнь. Ты этого не допустишь. Ты этого не допустишь, – повторила Симона, встав и пересев поближе к нему, – потому что ты знаешь: если она убьет тебя, она убьет и меня. Может, не сейчас, но рано или поздно. И ты ей не позволишь.

Она обхватила руками его расстроенное лицо.

– Кроме того, у меня слишком много дел, чтобы ехать во Флоренцию, Нью-Йорк или куда-то еще. У меня куча работы, и еще мне кажется, что двадцать третье – хороший день, чтобы переехать к тебе. Нужно собрать вещи.

Он прижался лбом к ее лбу.

– Это запрещенный прием.

– Двадцать третье, Рид. Потому что я знаю: ты с этим покончишь. Сиси, ты приглашена на ужин.

– Я принесу шампанское.

– Моя студия останется здесь, пока мы с Ридом не доработаем дизайн моего рабочего места в… нашем доме.

– Мой дом всегда для тебя открыт, моя девочка.

Симона обратилась к Риду:

– Этот день, двадцать третье, станет для нас символом. Напоминанием о том, что какие бы ужасные вещи ни происходили, мы вместе.

– Полагаю, сейчас было бы уместно выпить кувшинчик «Сангрии».

Рид повернулся к Сиси и покачал головой.

– Не могу. Мне нужно вернуться. Оставайся здесь, – сказал он Симоне. – Пошли, Барни, с этими двумя женщинами мы ни о чем не договоримся. Отлиты в одной и той же чертовой форме.

– Поэтому ты нас и любишь! – крикнула Сиси ему вслед. – Я горжусь тобой, Симона.

– Мне страшно.

– Мне тоже.