Остров тайн

— Димка, Валь, — лодка! Смотрите, отошла от «Бриза»… Это Максимыч! Ур-ра-а! Наша взяла, ребята!..

Шесть рук взметнулись вверх, три ирокеза с карабинами исполняют воинственный танец.

А Ермоген Аркадьевич? Он там, у скалы Левиафана… Видит он лодку?

Федя перегибается через отверстие, громко шепчет:

— Ермоген Аркадьевич! Ермоген Аркадьевич, — лодка!..

— Вижу, вижу!.. Друзья, забирайте все вещи, выходите. Идите налево, к последней скале.

— А вы?..

— Идите, друзья, идите. Обо мне не беспокойтесь…

— Но, Ермоген Аркадьевич…

— Не спорьте друзья, сейчас здесь командую я… Идите.

Ялик летит по воде. Описывая широкую дугу, подходит к скалам с южной стороны.

— Где профессор?

— С Левиафаном… Мы его звали, а он не идет!

— Держите шлюпку!

Максимыч прыгает на камень, быстро осматривается: ни на хребте, ни на воде ничего подозрительного.

Стожарцев сидит у белой скалы. Огромное щупальце обвило его руку. Другое высовывается из воды, берет что-то из руки, снова исчезает…

Боцман опускает руки по швам:

— Товарищ профессор, шлюпка прибыла за вами.

Стожарцев поднимает голову:

— Степан Максимович, дорогой, поезжайте. Я должен остаться здесь…

— Приказано без вас не возвращаться. Каждая минута дорога!

— Понимаю, друг мой! Но если я оставлю Левиафана, лодка не отойдет и десяти метров, как он ее схватит.

— Пятьдесят метров проплывете, товарищ профессор?

— Да. А почему Вы спрашиваете?

— Тогда порядок.

Максимыч оборачивается: ребята уже в лодке.

— Матросы, отойдите на пятьдесят метров и ждите. Весла — на воду! Раздевайтесь, товарищ профессор, давайте вещи и ныряйте. Через тридцать секунд — я за вами.

Мореходов дожидался у трапа. Протянув руку, помог Стожарцеву.

— Ермоген Аркадьевич, от всего сердца поздравляю Вас со вступлением на родную землю!.. Матросы, к поднятию флага — становись!

* * *

Прошло еще девять минут… Клайд нервно пощипывал усики. И как это он так оплошал: нужно было сразу послать этих олухов к старшине… А теперь его, возможно, уже ухлопали… Или еще хуже: взяли живым. Выболтает, что их здесь всего-то ничего!.. Хотя… Тот матрос, что, было, вернулся первым, тоже еще ходит… Здесь их восемь человек: пятерых — за старшиной, троих в левый коридор…

— В одну шеренгу — стройсь!

Но только матросы построились, из западной галереи появились старшина и матрос. Старшина подошел, взял под козырек:

— Сэр, там, где я шел, были следы. Сперва один, потом два, потом — много. Следы разные — большие, маленькие… Четверть часа я шел по ним. Потом они перемешались и исчезли. Совершенно. Я смотрел везде — ничего дальше нет… Там коридоры так перепутаны!.. Дальше мы встретились с Филем. — Старшина улыбнулся. — Чуть не постреляли друг друга — передрейфили…

— Старшина, ваши переживания меня не интересуют!

— Извиняюсь, сэр! — Старшина снова козырнул, отошел, стал на правом фланге.

Проклятье — и эти двое вернулись!.. Что же получается? Неужели по этим коридорам только и можно, что кружить? И все они возвращаются сюда, в этот чертов зал!

— Господин капитан-лейтенант, разрешите обратиться?

— В чем дело?

— Я знаю, сэр, как нужно обходить лабиринты. Я два года работал с группой спелеологов в Кентукки и Нью-Мексико… Они мне объяснили.

— Что значит: «как обходить»?

— Чтобы все обойти, не пропустив ни одной галереи…

* * *

У трапа сидит связанный матрос. Он никак не может сообразить: где же остальные русские? Неужели это все — три старика и трое детей?! Пошевелил челюстью: адски болит, но не сломана… и зубы вроде целы. Н-да!.. Черт, а не старик!.. О чем это они совещаются? Что с ним будут делать?

— Капитан, может, дать ему глоток чего-нибудь?

— Правильно, старина! Федя, ром там есть — в камбузе…

— Есть, товарищ капитан, принести рому.

— Только не зажигай пока свет.

— Есть не зажигать!

— Капитан, допросить его?

— Уже… Он сразу все выложил. Зовут его Клиф Пауел. Был безработным, завербовался. Но существенного мало знает. Потом расскажу… Вот и Федя. Спасибо, дружок.

Максимыч развязал матроса, помог встать:

— На, пей. Пей, не бойсь! Дринк!

Что это? Почему он дает ему пить? Издевается? Пли это… перед расстрелом?!

— Капитан, дать ему пояс? Стукнул я его… Маленько не рассчитал. Не доплывет еще!.. На — надевай и… Гуд бай!

Матрос озирается. Ему не верится, что его так просто отпускают. Но если расстреляют, то зачем дают пояс?.. Матрос спускается по трапу.

— Клиф, держи правее. Как поднимешься — налево. От нас — привет!.. Давай, некогда!

Клиф внизу еще раз оглядывается: они все стоят у поручней, улыбаются… Без оружия.

— Thanks, and good way![18] — и он ныряет в волну. Отплывает, оглядывается, смотрит на «Бриз»… Помахал рукой и снова поплыл.

— Матросы, поднять ялик! Трап убрать!

Боцман стоит у штурвала. Капитан подходит к пульту управления — вспыхнули сигнальные лампы, машина заработала…

* * *