Остров Тайна

– Да что ты, Семен Михайлович? Верю я тебе! – успокоил его гость. – Другое меня угнетает: сколько вокруг этой истории с заимкой жизней человеческих загублено… и зря! Жили люди, работали для себя и для других людей, никому не мешали… а тут, вдруг разом, в один день пришли, отобрали все…

– Так это… так! – устремив на гостя взгляд, в котором светились искорки любопытства, соглашался дед Шишка. – Всех единым разом, вместе с ребятишками.

– Сослали, голодом заморили… – голосом полным обиды продолжал Иван и осекся, понял, что проговорился.

– А ну-ка, гость ты мой дорогой, подожди! Где-то я тебя, однако, видел… уж не из Мельниковых ты будешь?!

Иван не стал отпираться. Зачем? В военном билете все равно написана его настоящая фамилия. Внимательно посмотрев на гостеприимных хозяев, молча кивнул головой: да.

– А ить я смотрю на тебя цельный вечер и не могу понять, на кого ты похож? Лицо шибко знакомое. Вот только сейчас в голову сознание пришло. – Радостно обратился к супруге: – Фекла! Наливай! Так это же Степан, старший сын Никифора Мельникова!!!

– Ой ли, Божечки!.. – вскочив с места, всплеснула руками бабушка и прослезилась. – Степка! Да я ж тебя еще таким, – показала ладонью на уровне стола, – помню!

– Как же отец, мать? – с округлившимися глазами лопотал ошарашенный дед Шишка.

– Да нет же, – качая головой, ответил гость. – Я не Степан, а его сын Иван.

– Иван?! – в один голос переспросили хозяева. – А где же… Степан? Где все?

На этот вопрос он молча протянул жилистую руку к столу за кружкой, сухо предложил хозяевам выпить:

– Помянем…

Поклон от Константина

День клонится к вечеру. По-осеннему низкое, холодное солнце запуталось в тяжелых тучах. Покатые горы вытянулись притаившейся перед прыжком рысью. Угрюмый лес нахохлился озябшим вороном. Молчаливые, темные стволы деревьев поникли прогнувшимися от тяжести влаги ветвями. Узкая дорога пьяно тычется между пригорками и оврагами, выбирая легкий путь. Взбитая многочисленными копытами лошадей грязь похожа на сбежавшую через край кастрюли без недосмотра нерадивой хозяйки ржаную опару. Вязкая жижа сметаной липнет к сапогам, предательски скользит под рифленой подошвой, неприятно чавкает зажиревшей лягушкой.

Идти по такой дороге после дождя тяжело и небезопасно, можно упасть в лужу и испачкать одежду. Рядом с дорогой скачет пугливым зайцем плотная тропинка. Набитая ногами людей дорожка дает путнику нужное направление, да шагать по ней быстрее и легче.

Иван неторопливо бредет сквозь лес на заимку. В его руке посох деда Шишки. На плечах старая суконная куртка с плеч старика, на голове заношенная шапка: так теплее и удобнее. Военную фуражку и китель он оставил у Глазыриных. Дед Семен хотел идти на Мельниковскую заимку вместе с ним, да жена не пустила:

– Нечего тебе по тайге шастать! Завалишься в канаву, как потом тебя Ваня вызволять будет?

Тропинку Ваня вспомнил. Когда-то в детстве он бегал по ней с братьями и сестрами в деревню. За шестнадцать лет она затянулась травой, перевалена упавшими деревьями. Некому чистить дорожку. Чтобы пройти по ней, у него ушло больше времени, чем когда-то. Оббивая посохом с кустов обильные капли недавно прошедшего дождя, перешагивая и обходя старые и упавшие колодины, он наконец-то добрался до открытого места. И… не узнал родного дома.

Заброшенная заимка встретила его хаосом опустошения и разрухи. Густо подступивший со всех сторон молодой лес преобразил некогда открытые, чистые просторы. Большие, широкие поля заросли березняком. Черные крыши покосившихся строений прогнулись под тяжестью времени. Хлебные амбары, конюшни, стайки для коров и другой живности от сырости покрылись мхом. Когда-то высокая мельница покосилась, как сгорбившаяся, столетняя старуха. Огромный пруд затянуло непролазным тальником. Насыпную дамбу размыла вода. Широкий мост, соединяющий берега Гремучего ключа, унесло вешними потоками. Плотные заросли осота и деревенской крапивы властвовали на всей территории обширной усадьбы. И только тот огромный, вековой кедр на пригорке, где они играли в детстве, оставался таким же могучим и непоколебимым.

Он подошел к нему, обхватил руками, прижался к стволу. Долго стоял под исполином с закрытыми глазами, вспоминая прошлые мгновения. Когда-то они с братьями и сестрами, впятером – Таня, Катя, Максим, Витя и он – едва обхватывали кедр, сцепившись детскими ручонками. Нет, с ними еще была Маша Прохорова, та девочка, кого они приняли когда-то в семью. Шесть душ, из которых он остался один. И вдруг показалось, что к пальцам прикоснулись теплые ладошки, а за стволом послышался знакомый смех…

Иван вздрогнул, посмотрел за дерево. Нет никого. Что за наваждение? Вокруг едва слышно разговаривает от легкого дуновения ветерка хвойный лес, падают редкие, желтые листочки березы, журчит по камням ручей. Он какое-то время смотрел по сторонам, потом медленно пошел к мельнице.