Остров Тайна

Зазывая Мурку и не находя её, Ваня залез к девочкам, нашёл под боком у Маши. Возникла небольшая ссора. Девочка не отпускала кошку, а настырный парнишка вырывал любимицу из рук. В итоге кошка поцарапала обоим руки и убежала на первый этаж. Маша заплакала от боли, а Ваня, сначала желавший наказать ее, вдруг пожалел, погладил по голове и стал успокаивать:

– Не плачь! Давай теперь будем спать с ней по очереди. Одну ночь ты, другую я, хорошо?

Маша, успокаиваясь, согласно кивнула. А потом, когда он слез вниз, шепнула на ухо Кате:

– Хороший он у вас, Ванечка. Добрый!

Последний медосбор

Пасека Мельниковых находилась в огороде, на пологом пригорке. Десять ульев занимали небольшую полянку рядом с посаженной картошкой, перед гречишным полем и сенокосными лугами. Обилие густых трав с подсадой всевозможных лесных цветов, любимая пчелами гречиха в разное время сезона дают богатый медовый сбор. Трудолюбивые пчёлы приносят столько полезной сладости, что хватает на весь год, вплоть до нового медосбора.

Заниматься пчеловодством переселенцы начали сразу, когда пришли на эти земли. Бывали годы, когда на пасеке стояло до пятидесяти ульев, однако опыт подтверждал, что наиболее верным будет решение держать пасеку, ограничившись десятью семьями. Мельница, земледелие и скотоводство занимали много времени. Крепкое хозяйство нуждалось в физической силе, поэтому работа с пчёлами считалась не главным промыслом. В разные годы пчеловодом становился самый старый человек в семье, который не мог ходить в поле или подавать зерно в мельничные жернова. Последние восемь лет, после смерти мужа Ивана Ерофеевича, хозяйкой на пасеке осталась бабушка Глафира.

С раннего утра до позднего вечера старушка занималась непростым делом. Несмотря на свой возраст, девяностолетняя Глафира была полна сил. Она находилась в добром здравии, но стало подводить зрение. Это доставляло ряд неудобств. Бабушка не могла вдеть нитку в иголку, давно отложила в сторону вязальные спицы, путала обувь или могла резать хлеб тупой стороной ножа.

В противоположность бытовым неурядицам Глафира удивительно хорошо справлялась с пчёлами. Не было случая, чтобы она не смогла закрыть или открыть пчелиную летку, оставить насекомых без воды или неправильно посадить рамку в улей. Она могла безошибочно отличить сытую пчелу от голодной, на слух определить, куда именно летит полосатая труженица: на пасеку или на луга. Также Глафира хорошо предсказывала погоду: как долго продлится дождь или жара и что за этим последует. При этом женщина тяжело вздыхала, страдальчески оценивая наступившие годы:

– Стара я, однако, становлюсь! Совсем к работе непригодна стала, – и начинала вспоминать: – А вот, помню, лет двадцать назад, молодая была, шустрая! Всё видела и знала…

Что было с ней двадцать лет назад, Мельниковы слышали много раз. Подобные воспоминания всплывали в голове мудрой бабушки едва ли не каждый вечер. Её никто не перебивал: пусть говорит, и мы такие же будем. Родственники радовались, что к таким уважаемым годам Глафира не только полностью себя обслуживает, но и несёт достаток в дом. А достаток, следует заметить, был ощутимый. Старушка исправно вела «медовое хозяйство», ежегодно нагоняя с каждого улья до двух пудов меда.

Глафира одновременно являлась и добрым учителем для молодого поколения. Кто-то из детей всегда следовал за ней по пятам, был рядом, когда она, с дымокуром в руках, проверяла ульи. Для правнуков у неё всегда находился сладкий кусочек мёда в сотах, так как сахар в доме являлся редкостью. Поедая любимое лакомство, ребятишки с интересом слушали рассказы о том, как живут пчёлки, собирают нектар, работают на благо человека, сколько раз за день могут слетать на луг и обратно, в какой срок наполняют мёдом ячейку.

Подобные уроки не оставались без результата. Старшие дети: Таня, Катя и Ваня, знали о нелегком промысле многое, научились отличать трутней от рабочих пчёл, убрать лишних маток или поймать разделившийся рой. Дети могли заменить прабабушку Глафиру на пасеке, но она не разрешала:

– Рано вам ишшо! Успеете за свою жисть наработаться! Вот помру, тогда и передам вам своих пчёлок. А покамест вот вам по кусочку сот, да смотрите, как я делаю. – И тяжко вздыхала: – Буете потом меня добром вспоминать.

Дети не задумывались над её словами, они не могли представить своей жизни без неё, верили, что она будет жить всегда. Подобно тому, как крутится мельничное колесо, никто не обращает внимания на шум воды. Кажется, что оно будет крутиться завтра, послезавтра, через год, через много лет.

Маша тоже побывала на пасеке, попробовала вкус свежего меда в сотах. Это случилось на следующий день после того, как она работала в поле.

Привычно проснувшись рано утром, девочка не смогла заснуть снова. Поднявшись вслед за женщинами быстро оделась, умылась, пошла за Анной и Анастасией в стайку, помогать доить коров. Анна отправила девочку обратно, в дом:

– Нечего с малых лет руки надсаживать! Успеешь ещё!

Маша подошла к Матрёне Захаровне:

– Бабушка Мотя! Давайте чем могу помогу!