Остров Тайна

Псы неохотно прекратили перебранку, однако ненадолго. Напрягая слух, безотрывно всматриваясь за мельницу, сторожи крутили носами, нюхали воздух. Всё их внимание было направлено на противоположную горку, в густой пихтач, за ручей. Длинные цепи не давали животным сорваться и убежать к тому месту, что вызывало у них интерес. Мельниковы держали собак на привязи, чтобы они не давили уток и куриц, вольно бродивших по ограде.

Подобная участь постигла Разбоя. При первом знакомстве собаки устроили между собой драку. Чтобы подобного не повторилось, Разбоя посадили на цепь возле стайки, пока тот не привыкнет к чужому дому, а собратья станут считать его своим. Прошло несколько дней, и остальные псы уже не злобились на него, а ночью вместе охраняли усадьбу и мельницу.

Едва Глафира вышла из ограды, вновь раздался тревожный лай. Старая пасечница вернулась, приложив руку ко лбу, защитив глаза от солнца, долго смотрела на пригорок, но так ничего и не увидела.

– Фу, ты, леший, – равнодушно махнула она рукой. – Может, медмедь бродит, али человек какой… Ну, пущай бродит.

И повела Машу выгонять из рамок мёд.

Глафира поставила в барабан тяжёлые соты, закрыла бочку крышкой, показала Маше, как крутить ручку. Та старалась, долго и терпеливо, без отдыха. Глафира внимательно следила за процессом, собирая текучий мёд в берестяные туеса. Когда нужно, она останавливала девочку, меняла рамки сторонами, вставляла новые, и опять просила помощницу вращать ручку барабана. Когда соты «высохли», женщина погладила девочку по голове, похвалила, дала ей чашку со свежим нектаром:

– Вот и славно мы с тобой сегодня поработали! Смотри, сколько мёду нагнали! – И лукаво пошутила: – Да разве я без твоей помощи смогла бы столько сделать?! Да ни в жисть!

– А вы, бабуля, меня всегда зовите мёд качать! – вылизывая языком прозрачную, золотистую сладкую массу, отвечала девочка. – Я безотказная, хучь какую работу смогу сделать, всегда помогу. Полы помыть, коровку доить, одежду постирать. А теперь вот мёд научилась гнать!

– Хорошо, детонька! Вижу, какая ты с малых лет работящая. И когда только всему научиться поспела?

– Не знаю. Я всегда так делала. Вторая мамка, Наталья, говорила, а я делала, – ответила Маша и вдруг опустила голову.

– Чевой-то? – встрепенулась Глафира. – Уж не обидела ли я тебя чем?

– Что вы, бабушка! – всхлипывая, проговорила девочка. – Никто меня не обидел! Просто… Егорку вспомнила. Он тоже мёд любит. Я ему на пальчике давала попробовать. Он сосёт и гулюкает, улыбается, ещё просит. Хороший Егорка!

– Егорка-то хто, братец твой младшенький?

– Да. Маленький он ещё совсем, ходить не может. Только ползает. А уж мёд любит! И молоко с хлебушком.

– Ну, будет тебе, детонька! – прижимая к себе, как могла, успокаивала Машу бабушка и пообещала: – Уж мы вот с тобой скоро пойдём в деревню и мёду возьмём с собой, подсластим твоего маленького братца!

Со стороны хлебного поля послышалось движение, редкие голоса. Собаки обратили туда свое внимание, закручивая хвосты в калачи, приветствовали хозяев. Степан и Владимир везли в телеге пшеничные снопы. Глафира и Маша поспешили навстречу, убрали жерди на поскотине, впустили возчиков в огород. Угрюмо приветствовав их, братья проехали мимо, свернули к молотилке.

– Что ребятишки невеселы? – чувствуя настроение внуков, спросила Глафира.

– Где уж тут весёлыми быть? – глухо отвечал Степан. – За день первую возку с хлебом делаем. Дай Бог к вечеру ещё одну набрать да привезти.

– На одной лошаденке много не наработаешь, – сухо вторил ему Владимир. На этом немногословное общение закончилось.

Глафира тяжело вздохнула, перекрестилась, едва слышно зашептала какую-то молитву. Ей ли не знать, как тяжело работать на одной лошади? Она хорошо помнит времена уборки урожая, когда на поле работали сразу три пароконные косилки, а вывоз снопов определялся несколькими десятками возов. Эх, куда всё делось? И вернется ли назад?

Братья подогнали лошадку к навесу рядом с молотилкой, стали выгружать снопы под крышу. Сейчас не время обрабатывать пшеницу, надо успеть вывезти хлеб с полей до дождя. Да и для работы на обмолоте колосьев нужна всё та же лошадь, без неё никак. Кто будет тянуть по кругу потуги для барабана? Бедная лошадка… Хватило бы у неё одной сил до окончания полевых работ. Если не дотянет, сдохнет, придётся Мельниковым идти на поклон к кому-то в деревню, просить коня. Только вот кто даст? Большевики всех лошадей у зажиточных крестьян забрали.

Разгружают братья телегу, носят снопы под навес. Глафира с Машей тут же суетятся, стараются помочь. Да где там! Тяжёлые снопы для девяностолетней старушки и маленькой Маши не под силу.

Владимир перетащил очередной сноп, остановился, прислушался:

– Что там собаки на дворе бранятся? Может, кто в ворота стучится?

– Да нет там никого! – ответила Глафира. – Они так с самого утра всё лають и лають беспрестанно. Мы на пасеке были, а потом мёд гнали. А они всё так же лають, не прекращая. Скоко раз я им говорила: угомонитесь! А они не слушають, гавкають, – махнула рукой за ручей. – Туда, на пригорок.