Остров Тайна

Ждали долго, до вечера. За это время караул менялся пять раз. Женщины топили печи, приготовили ужин, а на лесной, заснеженной дороге так никто и не появился. Когда на чистом небе просыпалась первая соль звезд, ссыльные поняли, что сегодня ждать некого.

Собравшись в Берестовской избе, мужики обсуждали сложившуюся ситуацию:

– Вот как! Бросили на произвол судьбы.

– Голодом заморить хотят.

– Мы для них никто. Хучь бы наведывались иногда… – наперебой кричал каждый, не выдерживая никакого порядка. – Собирайся, мужики! Пошли в разбой! Не подыхать же тут с голодухи!.. – И к Максиму Кузнецову:

– Ну, начальник, давай команду. Время настало!

Всегда спокойный, Максим и на это раз не поддался всеобщему анархическому настрою мужиков. Посмотрев на окружающих, он разумно осадил горячие головы:

– Что, хотите прямо сейчас идти?

– Да, надо сейчас и шагать, пока не стемнело.

– В таком случае я с вами не пойду! – снимая с плеч худую одежду, проговорил он.

– Пошто так? Почему не пойдешь? Струсил?!

– Нет, не струсил. А только свою голову под слепую пулю подставлять не хочу. Сами рассудите: когда у мужика самый сладкий сон?

– Дык… ночью. Под утро.

– А вечером как?

– А вечером… кто ж сразу спать-то ложится? Надо хорошо ужин отвести… за разговорами посидеть… ну и… с бабой помиловаться! – высказал свое мнение Егор Зырянов.

Все дружно засмеялись, но Максим остановил радостный порыв.

– И что, вы думаете, заставские сейчас храпят в подушки? Лежат себе, пузом кверху или спирт пьют? Нет, братцы мои! Не то сейчас на заставе происходит. Который день обоз с продуктами не идет? Седьмые сутки? Так вот о чем я кумекаю: там, на заставе, что-то случилось. Может, прибыл кто. Или перемена караула. К тому же двое охранников… потерялись с собаками. А это дело не шуточное. Может, они их уже ищут и приготовили нам какую-то игру. Они не дураки, знают, что мы здесь тоже недовольные, можем за колья схватиться. Вдруг они тоже навстречу нам караул выставили, ждут, когда мы с острова ночью выйдем! Может быть такое?

– Да ну… Что ж они? Коли бы хотели, сразу, с лета дозор сделали. Зачем им это? Вряд ли… – полетели голоса со всех сторон. – Они на вышках-то в тулупах спят, а за полночь и вовсе в караулку перебираются: холодно!

– Все это так. А вдруг что изменилось? – предупреждая, тревожится Максим.

– Что тогда предлагаешь делать?

– Предлагаю сегодняшнее наступление отложить еще на один день! Завтра заставские прибудут обязательно, тогда и начнем. А нет – к вечеру двух мальцов отправим к заставе якобы с просьбой о помощи, а на самом деле изучить обстановку.

– А как же договор? Мы ить вчерась договаривались сегодня выступать! Еще день ждать? Жрать нечего! Надо седня идти! – растеклась по избе возмущенная волна голосов, а последняя реплика оказалась самой весомой: – Может, ты, начальник, трусишь и нас тормозишь?

– Я? – удивился Максим. – Я не трушу… я предупреждаю, что может произойти непредвиденное.

– А если не трусишь, что тогда останавливаешь?

– Ну… как хотите. Если выходить, то и я с вами пойду, – соглашаясь, махнул рукой он. – Но только одно прошу: давайте отложим захват за полночь. Главный расчет – внезапность!

– Вот ишшо! Счас пойдем! Скоко можно ждать? Да мы их на портянки порвем!.. – вновь полетели решительные голоса, однако мудрость победила горячую молодость.

– Максим правильно говорит! – глухо проговорил Егор Зырянов, а Тихон Булычев его поддержал: – Сейчас идти – гиблое дело. Пусть уснут.

– Верно! Под утро надо! – осадили молодых старшие. – Счас всем отдыхать, а как время за полночь перевалит – выступаем.

– Все?

– Да. Чем больше людей, тем быстрее справимся. Главное – перед заставой распределить обязанности, а там – скорость и неожиданность! – сказал Максим и тяжело вздохнул:

– А я бы сегодня не пошел…

Восстание

Рогатый месяц гамаком завалился в седловину перевала между далеких гор. Звонкий мороз превратил сухой воздух в густую, невидимую, обжигающую солодовую массу. Длинная, ровная просека похожа на бесконечный льняной шарф невесты. Серые, неясные силуэты деревьев и кустарников в конце просеки напоминают пляску скоморохов на ярмарке.

Идут. По четыре человека в ряд. Высоко поднимая ноги и переставляя их далеко вперед. Глубокий, сыпучий снег достает до колен. Каждый шаг напоминает хруст раскрошенной галеты. Предательски разносятся звуки движения идущих людей далеко вперед. Бесконечное сеяние ярких звезд и некстати всплывший месяц дают достаточно света для того, чтобы ясно разглядеть каждую кочку на заснеженной просеке. Звук и свет предупреждают людей о возможной опасности. Решительно настроенные, изможденные голодом, ссыльные не отступают от задуманного.

Впереди мужики протаптывают дорогу, сзади, на некотором расстоянии, едва успевая за ними, бредут женщины. Здесь все, кто недоволен суровыми условиями существования, голодной жизнью, наплевательским отношением к себе. Кто – еще не умер. Кто может противостоять и сказать слово в свою защиту.