Остров традиции

Маргарита обалдело вылупилась на торжественную и спокойную Анну. Где ты была, чем ты жила, каким воздухом дышала, пока рушились башни и взрывались мосты? Ты не включала телевизор и не открывала газет, а стоя в очередях, глядела поверх непричёсанных затылков сограждан, и неотёсанные грубые речи огибали твои уши, наподобие бумеранга возвращаясь в исторгшие их рты. Как я завидовала тебе, столько лет… И вот вижу, что завидовать-то нечему.

Да, когда сволочи говорят о перемене страны проживания, они смотрят друг на друга – кто с завистью, кто с жалостью. В глазах Анны не было зависти, вот Маргарита и облекала свою жалость в вербальные формулировки десятилетней давности – когда ещё нужны были аргументы. Чуть не плача:

– Анхен, ты всегда была умницей, тебе никто был не указ… Анхен, но если ты… ну будь же умницей до конца… милая, зачем ты желаешь себе зла… что за идиотская жертвенность… Отто может, Отто сделает… и визу, и билеты – всё, чего пожелаешь… Анхен… вместе с папой! Там… там лечат это… Понимаешь! Анна… тебе открыты все пути… Ну что… ну заклюют агенты домов моделей… пошлёшь их подальше. Но ты… с твоей тягой к прекрасному… Ну – прекрасны эти берёзоньки, но сколько им жить осталось, бедненьким… травленые, кривые… надо же разнообразить впечатления… блин, кроме берёз есть ещё пальмы, рододендроны, кипарисы… ты брюнетка, тебе это должно быть ближе… Ты же Кёльнский собор только на картинках видела, Лувр и Прадо знаешь по репродукциям… зачем так обделять себя… Анхен, блин, я вижу тебя за рулём автомобиля… тебе должна нравиться скорость… ты знаешь – они переходят на экологически чистый транспорт… Там в городах воздух лучше, чем в вашей навозной яме…

Анна не дала ораторше по губам за «навозную яму», ибо эту часть вдохновенного спича прослушала. Она выходила в кухню и вернулась с новоиспечённым в честь высокой гостьи и окончания уборки урожая пирогом с яблоками.

– Довольно стенаний, Гретхен… угощайся. Время ужина – надо мальчиков кликнуть.

– Анхен, радость, с твоими кулинарными способностями! Открыла бы там диетический ресторан, клиенты ломились бы толпами…

Анна смеялась. Маргарита уже плакала самым натуральным образом.

– Ты сумасшедшая!.. Ты… ты… мне страшно за тебя! Ну – ради меня… Ради папы… Твоё упрямство просто неумно… Ты погибнешь здесь! Ты не можешь жить с ними!.. И отгородиться от них никак не…

– Гретхен, – сказала Анна раздражённо, – твоё дело считать меня кретинкой, самоубийцей, кем угодно. Я сказала, что рада, как у тебя всё сложилось. Порадуйся и ты за меня. Ты молодечик, выбрала свою стезю. И я свою выбрала. И не тебе обо мне беспокоиться. Господь побеспокоится, да будет его воля.

– Анхен!..

– Не терплю истеричек.

На первом этаже – леди, на втором – джентльмены; на первом – банальное, на втором – глобальное; на первом – фонтан эмоций, на втором – вулкан страстей. А за окном – монотонный монолог дождя. Ты дождина-демагог, что ты можешь, что ты смог? Да станет твердь, как гоголь-моголь, чтоб не прошли Гог и Магог…

11. Серпентарий

Не обед, не ужин, а как обещано – пир на весь мир. Пусть добытые Конрадом деликатесы рассованы впрок по холодильникам и чуланам, зато на столе авторский пирог с яблоками работы Анны Клир и гостинцы из столичного спецбуфета, перепавшие Маргарите Лауман-фон Вембахер: мясо варёное, сдобные булки, чай «Earl Gray», маде ин не наше.

Завидев сие, Конрад вопросительно уставился на Анну. Ладно, чай, но вот мясо, сдоба… Мало того, что убеждённая вегетарианка ни с того ни с сего терпит в своём доме живоглотов и сладкоежек, так ещё и себе положила символическую порцию и нет-нет, да поклюёт.

– Не смотрите на меня так. Я вам не новые ворота, а вы не баран.

Конрад согласился, что не ворота, усомнился, что не баран, и, показалось, с головой ушёл в тарелку. Глядя, как хищно и жадно, утробно урча, он уплетает чудо-хавку, Маргарита чувствовала себя народной героиней, благодетельницей человечества. За столом солировала она:

– Бедняжка… изголодался. Вы, поди, и меня готовы съесть – зажралась столичная барыня! Удачно замуж выскочила… А вы помните… Анхен, ты помнишь – я к вам как-то пришла, и твоя мама кормила нас руликами… Божественные рулики, атас просто… Были же времена…

Анна наизусть отбарабанила рецепт приготовления руликов. Конрада – мы помним – ещё в губернском центре забодали тени прекрасной эпохи. Процесс поглощения пищи занимал его не в той степени, в какой он изображал – на самом деле он исподтишка наблюдал за обеими женщинами, зачем-то сравнивал.

Маргарита – такого же роста, как Анна и с такими же длинными волосами, только блондинистыми и чуть вздрюченными химией.