Остров в море

– Больше там ничего нет?

Тетя Марта покачала головой.

– Только пожелания всего наилучшего и подпись.

Она перебросила письмо через стол. Штеффи подхватила его и торопливо пробежала взглядом. Ничего, кроме напутствий.

– Хорошие советы, – сказала тетя Марта. – Надеюсь, ты запомнишь их. Сохрани письмо, тогда ты сможешь перечитывать его время от времени.

Штеффи сложила письмо и сунула в конверт. Она не собиралась больше никогда его открывать. После обеда Штеффи поднялась в свою комнату и закрыла дверь. Дрожащими пальцами она распечатала письмо от папы. В нем-то уж точно должна идти речь о том, что они получили въездную визу. Дамы из Комитета помощи, возможно, не успели еще узнать об этом.

В конверте было два сложенных листка. Один – с папиным почерком, другой – с маминым.

«Дорогая малышка Штеффи, – писал папа. – Когда вы с Нелли уезжали, мы думали, что разлука будет недолгой. Уже прошло четыре месяца, но, кажется, много воды еще утечет, прежде чем мы увидимся снова. Вопреки всем моим стараниям, мы не получили въездной визы в Америку. Это выглядит мрачно, но мы не должны терять надежды».

«Не терять надежды». Как она может надеяться, если постоянно разочаровывается? Слезы закапали на аккуратные папины буквы, расплываясь кляксами. Штеффи вытерла глаза и принялась читать дальше. Папа написал, что ему посчастливилось получить разрешение работать в еврейской больнице.

«Это очень изнурительно, у нас нет практически никаких медицинских средств и лекарств. Но для меня это вообще единственная возможность работать, и я чувствую себя нужным каждый день и час.

Дорогая Штеффи, ты – взрослая девочка и должна быть смелой. Позаботься о Нелли, ведь она младше и не может понять всего, что понимаешь ты. Мы все должны верить, что это временно и что мы скоро встретимся снова. Для мамы и меня большое облегчение знать, что вы обе в безопасности, что бы ни случилось».

Папино письмо заканчивалось наилучшими пожеланиями «шведским родителям» Штеффи. «Передай, что мы с мамой очень благодарны им за заботу о вас». Благодарны, благодарны, благодарны! Штеффи отложила исписанный листок, и достала письмо от мамы.

«Любимая моя! Я так скучаю по тебе и Нелли. Каждый день я смотрю на ваши портреты и на снимок с пикника в Венском лесу. Но эти фотографии старые, а вы, конечно же, подросли на целебном морском воздухе. Мне бы очень хотелось получить от вас пару новых снимков. Нет ли у кого-нибудь ваших недавних фотографий? Возможно, с вашими шведскими семьями? В таком случае вышли их мне. А если нет, может у кого-нибудь есть фотоаппарат? Скажи, что ваша мама ужасно хочет посмотреть, как вы выглядите, проведя четыре месяца в Швеции».

Рука Штеффи потянулась к затылку, тронула волосы и кожу на шее. Что скажет мама, когда увидит ее без кос, которыми она так гордилась?

Летом, когда они только приехали, тетя Альма фотографировала несколько раз девочек вместе с Ионом и Эльзой. Наверное, эти фотографии можно отправить маме, написав, что они сделаны недавно.

Рано или поздно мама все равно узнает. Но волосы растут быстрее, если их подстригают. Может быть, до поездки в Америку они успеют отрасти ниже плеч?

Глава 21

Сильвия язвительно хихикнула, увидев стрижку Штеффи.

– Сожгла всю гриву?

– Нет, она состригла их ножницами для стрижки шерсти, – поправила ее Барбру.

Штеффи не ответила. Раньше у нее хорошо получалось защищаться в перебранках. Если кто-нибудь говорил что-нибудь злое, Штеффи не оставалась в долгу. Но на шведском слова приходили медленно и их всегда не хватало. Вместо этого Штеффи отошла в сторону.

По дороге домой из церкви, после торжественного окончания учебного семестра, Штеффи переполняли радостные чувства: от живого огня свечей, органной музыки, псалмов.

– Выросла роза… – тихо напевала она, не слушая болтовню сестры.

– Я получила подарок от Сони, – с гордостью поведала Нелли. – Но я не открою его до сочельника. А тетя Альма будет фотографировать нас после обеда. Мама получит снимки к Рождеству.

Штеффи остановилась.

– Кто это сказал?

– Мама мне написала, что хочет нашу фотографию, – ответила Нелли. – Разве тебе она этого не написала?

– Нет, – солгала Штеффи.

– Нет? – удивилась Нелли. – Но мне она так написала. И мне разрешили купить рамку, когда мы поедем в Гётеборг покупать подарки к Рождеству. А еще мы зайдем в кондитерскую.

– В Гётеборге нету кондитерских, – заявила Штеффи. – Во всяком случае, таких как в Вене.

– Конечно же есть!

Только сейчас Штеффи заметила, что Нелли разговаривает с ней по-шведски, хотя сама она говорила по-немецки.

– Почему ты разговариваешь со мной по-шведски?

– А почему бы нет?

– Потому что наш родной язык – немецкий.

– Он так глупо звучит, – сказала Нелли. – Вдруг нас кто-нибудь услышит.

– Может, ты уже думаешь, что ты – шведка?

Нелли не ответила. Она достала из кармана пальто маленький пакетик, поднесла его к уху и потрясла.

– Мама с папой огорчились бы, если бы слышали тебя, – сказала Штеффи. – Очень бы огорчились и рассердились.

Нелли сунула пакетик обратно в карман. Она надула губы, и весь остаток пути шла молча.