Остров в степи

Оказывается, старик нашел еще одного зверя. В то время, когда наши школьники ежились от январского мороза и терли побелевшие носы, этот бездельник валялся под чайным кустом и спал, разомлев от жары. Там, у него на родине — и Южной Америке, в долине реки Пилькомайо, самые большие «холода», какие бывают, это восемь градусов тепла. А январь там, как у нас июль, — самый жаркий месяц лета.

В тенистых сырых зарослях на Пилькомайо никогда не бывало людей. В чаще кустарников и вечнозеленых деревьев целыми днями тараторили разноцветные попугайчики-арара. А внизу, под широкими листьями, расхаживали «они», вот эти самые звери.

Попугайчики свешивали вниз головы, приглядывались и подымали испуганный крик. Они очень боялись змей, а за этими зверями, куда бы они ни шли, всегда волочились, как пришитые к ним, длинные голые змеи — хвосты.

Звери много плавали, ныряли и забавлялись со своими маленькими. По вечерам, когда на Пилькомайо затихала болтовня попугайчиков, они негромко перекликались. Их крик был похож на тихий стон или плач ребенка. Таким странным голосом они выражали свою радость, здоровье и полное довольство жизнью.

Этот зверь, — рассказывал бритый старик, — называется болотный бобр, или нутрия. Индейцы называют его еще «коипу». Любит он больше всего на свете камыши и тихую воду мелких озер, речек и болот. Мех у него теплый, пушистый и мягкий — значит, и маленьких холодов он не испугается. Хотя, впрочем, это еще надо проверить. Расходов и хлопот для него не требуется никаких. Самки его приносят маленьких пять раз в два года, по семь-восемь штук каждый раз. Вид у этого зверя… Да вот я вам сейчас, покажу его.

Он подошел к ящику и отдернул брезент. Все люди в большой комнате привстали с своих мест. Кто-то сказал:

— Осторожнее, Борис Михайлович! Его, наверно, там, в Южной Америке, не обучили хорошим манерам.

— Ничего, — засмеялся старик. — Мы с ним друзья.

Он решительно загнал своего «друга» в угол, потом всунул в клетку руку и быстро вытащил ее обратно. В руке был зажат длинный и голый, как змея, хвост. На хвосте, головой вниз, висел южноамериканский гость. Он свирепо щелкал страшными красными резцами. На усатой, тупой, как у поросенка, морде было отчаяние и злоба:

— Ну, вот это уж никуда не годится, — пошутил старый ученый. — Я тебя рекомендовал как друга, все тебя встречают с такой радостью, а ты злишься.

Зверь извивался и старался приподнять свое гибкие тело. Передние лапы у него были совсем как маленькие человеческие руки. Пальцы их он крепко сцепил на груди.

Когда люди из первого ряда протягивали руки, чтобы пощупать его мех, он вздрагивал и угрожающе шипел.

— Покажите, покажите его нам всем! — закричали задние.

Профессор с торжеством поднял руку вверх, и все собрание увидело мягкий голубовато-серый живот и задние лапы коипу. Эти лапы резко отличались от передних: на их голых пальцах были настоящие утиные перепонки.

Люди удивились и опять высказали сомнение:

— Как с такими голыми перепонками и хвостом коипу выдержит нашу снежную зиму?

— А вот мы устроим ему экзамен, — сказал старик. — Посмотрим, на что он способен. Поместим его…

При этих словах коипу сильно подбросил свое тело и щелкнул зубами. Старик выронил его и спокойно стал завязывать платком раненую руку. А коипу медленно пошел вдоль стенки.

А коипу медленно пошел вдоль стенки.

Сразу было видно, что он не привык ходить по собраниям. Длинное пушистое тело его волочилось неуклюже. Большие утиные ноги и маленькие руки ступали по гладкому паркетному полу неуверенно. Голый хвост веревкой тянулся сзади. Зверь бурчал, озирался и сердито, как кот, горбил спину. Длинные усы его шевелились. Похоже было на то, что затея бритого старика ему совсем не по душе.

Люди с уважением смотрели, как этот заморский гость ходил взад-вперед у белой стены. Никто его не тревожил, никто не торопился поймать. Вот он остановился, сел на задние лапы и стал щуриться на яркую электрическую лампу.

Может быть, его удивило, что это маленькое солнце ничуть не греет? Может быть, он вспомнил другое солнце — то, которое пылало над тихими тростниками и болотами у пего па родине?.

Только он вдруг обхватил ручонками голову и горестно сунул пос в свой мягкий пушистый живот.

II

После долгих дней тряской дороги, тесных клеток и людского шума наш коипу почуял воду. Воды было много — целый маленький пруд с камышом. По доске с перекладинками из воды можно было вылезти на берег. На берегу стоял домик, а в домике — мягкая подстилка из свежей соломы и кормушка со свеклой, клевером и зерном.

Немножко в стороне, незаметно для нутрии, был устроен из камыша другой домик — наблюдательная будка. В этой будке день и ночь посменно дежурил рабочий Петро и молоденькая практикантка Софья Ивановна. А когда в школе не было занятий, к ним присоединялся еще Матвей.

У них была толстая тетрадка с полями — дневник. В него записывалось все, что могло случиться с нутрией.