Остров (Веласкес-1)

— Так нужно. Он задаст тебе пару вопросов, и всё. Одна минута.

Репортёры переключились с Мелани на Веласкеса. В основном эти ребята приехали из Сентаменто и Ривердейла, знакомых среди них не было, но Павел готов был биться об заклад, что информация о нём уже поступала к ним на телефоны.

— Ладно, — певичка вздохнула. — Только два.

Одна из девушек продолжала укладывать ей волосы.

— Один, — уточнил Павел. — Только один вопрос, мисс, от Фундо Политико и наших читателей. Как вы относитесь к моде на нераздельные кольца?

— Отличный символ любви, жаль, что у меня не с кем сцепить такое колечко, но надежда живёт в моём сердце, — Пайпер ослепительно улыбнулась в камеру. — Это всё?

— Да, спасибо, мисс. Это было замечательно сказано.

— Но на самом деле мне на них наплевать, — устало добавила певица. — Почему всё время задают дурацкие вопросы?

— Может, потому, что ваша лучшая песня называется «Трахни меня»? — не удержался репортёр.

— И то верно, — Мелани сделала шажок, чтобы уйти, и, уже отворачиваясь, бросила, — интересно, какая твоя любимая песня.

— «Black fucking Sol», — совершенно честно ответил Павел.

— Неужели, — Пайпер даже специально повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. — Ничего оригинальнее придумать не мог? Ей уже лет сто.

— Семьдесят четыре, тётя Эми написала её в семнадцать лет.

— Тётя Эми? — Мелани насмешливо улыбнулась, но от раздражения её ноздри расширились. — А Моузес Грейв для тебя дядя Мо? Ты знаешь, что я училась пению у великой Эми Ласкер? Я была её ученицей, и это то, чем я горжусь. Если всякие проходимцы вроде тебя начнут трепать её имя, они пожалеют. Что, Том?

— Мисс Ласкер сама просила за этого молодого человека, — Орнсби подёргал себя за бородку. — Они знакомы, Мэл.

— Какого хрена ты молчал?

— У тебя выступление.

— Ладно, эй, как тебя.

— Павел Веласкес, мисс.

— Отлично. Том, дай ему пропуск в первый ряд. Двое? Дай два. И мы с тобой ещё поговорим, не исчезай. Том, я буду петь вживую.

Чем закончится спор певицы и её менеджера, Павел ждать не стал, получил метку, налепил её на значок, и вылез обратно в толпу.

— Вот, — он протянул Насте вторую метку. — Теперь мы вип-персоны, считай, не зря за мной гонялась. Держись ко мне поближе, и когда начнутся соревнования по метанию кур, сможешь поймать самую жирную, а потом мы расстанемся. А что ты хотела? Уговор есть уговор, детектив, в отделении я отвечу на все вопросы, но только в присутствии Ломакса.

— Дурак ты, Веласкес, — серьёзно сказала Волкова. — Может, ты ни в чём не виноват, а ведёшь себя, словно на тебе три убийства и изнасилование. Мы ищем преступников, а не стараемся засадить за решётку любого, кто нам не нравится.

— Значит, я тебе не нравлюсь? — уточнил Павел.

Настя промолчала, но в первый ряд вслед за ним пробралась.

Мэр уставился на часы на городской ратуше, те как раз показывали два часа второй трети. На старой Земле — полдень.

— Пора, — сказал он, через микрофон его голос разлетался по всей площади. — Отлично, сколько народу. Джейми, миз Перкинс, семейство Сантушей, смотрите, какой у них карапуз. Как сына назвал, Мигель? Пепе? Отлично, похлопаем Пепе Ринальо Сантушу. Друзья, сегодня мы празднуем трёхсотлетие старой развалины, которую наши предки когда-то построили, а потом взялись за ум, и снесли. На самом деле это отличный повод выпить и повеселиться, да?

Народ дружно зашумел.

— И мы сделаем это, чёрт побери, оторвёмся за все триста лет. Но сначала наша дорогая гостья из Сентаменто, Мел Пайпер, исполнит гимн округа.

Под рёв толпы Мелани вышла на сцену, подождала, когда крики стихнут, и запела.

— А она и вправду неплохо поёт, — шёпотом сказал Павел Насте. — Но всё равно, её уровень — это «Me Fode».

— Заткнись и дай послушать, — прошипела Волкова.

Мелани допела гимн, раскланялась, сошла со сцены, осталась стоять в первом ряду с двумя охранниками по бокам в нескольких метрах от Веласкеса. Трибуна пошла назад, между городской верхушкой и зрителями образовался широкий проход.

— А теперь, — мэр поднял руки вверх, пять членов городского Совета сделали точно так же, — начнём парад.

Он резко опустил руки вниз.

И в этот момент трибуна взорвалась, яркая вспышка заставила людей зажмуриться, и попытаться спастись — расстояние до первых рядов было всего двадцать метров, ударная волна тряхнула их практически сразу же. Павел присел, поворачиваясь к бывшей трибуне спиной, и выхватил пистолет. Волкова рядом с ним поступила точно так же.

Люди разбегались с площади, задние ряды прорывались на улочки, а передние выталкивали тех, кто оказался в середине. За криками и воплями не было слышно почти ничего. Прямо перед Веласкесом валялось тело женщины, до этого стоявшей на трибуне, живот её был разорван, а голова болталась на позвонках. Волкова зажимала царапину на плече — в гранитную плитку ударил обломок доски, отскочил, и чуть было её не пришиб Волкову, но она успела закрыть голову рукой.

— Не двигаемся, ты смотри влево, я — вправо, — Павел дёрнул её за рукав, Настя кивнула.