Остров Веры

– Можешь! – утверждал Сургон. – Ты всегда неосознанно ощущал в себе зов крови исседонов. Скажи, кого из имевшихся у тебя бабушек и дедушек ты вспоминал чаще: ирландских или так называемых русских? А из русских – Веру, которую знал при её жизни, или всё-таки Боеру Холви, деда Бориса?

Алекс вынужден был признать справедливость этих слов.

– А значит, кровь исседонов в тебе побеждает всю прочую! И есть ещё одна причина, по которой, возможно, тебе захочется пройти обряд посвящения, инициацию, – уже с меньшим пафосом, едва ли не равнодушно добавил Сургон. – Наша община в силу понятных причин не имеет на тебя не то что большого, но вообще никакого влияния: ты – свободный человек западного мира, толерантный и воспитанный на либеральных ценностях. Но совсем иная ситуация внутри общины исседонов. Те, кто был исседоном рождён, склонны прислушиваться к мнению соплеменников и следовать древним традициям.

– Вполне это допускаю, – сказал Алекс.

– Любой народ на земле относится настороженно, а большей частью неодобрительно к браку с представителями других наций, – продолжал Сургон. – Для нас же этот вопрос является первостепенным. Конечно, в современных условиях мы не можем категорично запретить члену общины связать свою жизнь с иноплеменником. Но многие исседоны, чувствуя ответственность перед сородичами, следуют традициям добровольно, а не в порядке принуждения. И если ты любишь человека, то, может быть, не стоит ставить его перед трудным выбором сердца и совести?

– Какое отношение это имеет ко мне?

– Почти никакого. Выбор, возможно, придётся делать Таисии.

– Не понял… Господи! Понял. Она ведь твоя…

– Племянница, – охотно подсказал Сургон.

– А значит…

– Значит, принадлежит к народу исседонов. Таисия – исседонка, причём, чистокровная. Когда с её родителями, членами нашей общины, случилась трагедия – оба они разбились в автомобильной катастрофе, – мы поспешили девушке на помощь. После похорон я рассказал Тае, кем для неё являюсь.

– Да, она мне говорила. Только умолчала про исседонов.

– Она обязана молчать про исседонов.

– Но сказала, что поехала с тобой.

– Поехала, и я очень этому рад, потому что за прошедшее время очень её полюбил и к ней привязался. И конечно, мне доставит огорчение, если Тая решит связать жизнь с мужчиной из другого народа.

– Ты шантажируешь меня, – усмехнулся Алекс.

– Боже упаси! – поднял руки Сургон. – В любом случае, она поступит так, как считает нужным. Хотя, возможно, и будет мучится от чувства вины и проявленной неблагодарности: даже не ко мне, а к собственному народу. Но я хочу убедить тебя не ставить её перед столь сложным выбором, тем более, что тебе это ничего не стоит. Ведь я не заманиваю тебя в исседоны, а приглашаю разделить их духовное богатство.

– Всё же это похоже на заманивание.

– Я не заманиваю, а приглашаю, – повторил Сургон.

– Хорошо, приглашаешь. Но зачем тебе это нужно?

– Потому что исседонов осталось слишком мало. И опасность для общины заключена не только в уменьшение нашего числа, но и в более частых по этой причине браках между близкими родственниками. Нас давно одолевают не полчища захватчиков, а генетические заболевания, мы чувствуем признаки вырождения. Нам нужна свежая кровь. Смешаться с другими народами – это путь к исчезновению, а принять к себе здорового, сильного и умного молодого человека, каким являешься ты, было бы для нас благом. Видишь, как я с тобой откровенен. Решайся. Исправь ошибку своего деда Боеру Холви.

Алекс задумался.

– Но что мне предлагается делать в качестве исседона? – спросил он.

– Ничего, просто быть им. Нам не нужны твои действия. Достаточно того, что ты станешь исседоном и разбавишь нашу застоявшуюся кровь своей.

Алекс продолжал думать. Сургон был озабочен существованием своего народа, благу которого всеми силами старался способствовать. Это понятно. Чего же хотел Сургон от Алекса? В общем-то, ничего особенного. Алекс как жил, так и продолжал бы жить своей жизнью, разве что называясь теперь и исседоном. Ну и на здоровье, кому от этого хуже? Тем более, что такой шаг снял бы все препятствия в его взаимоотношениях с Таей. Вот только Алекс не хотел, чтобы этими отношениями его держали на крючке.

– Мне нужно время, – сказал он Сургону.

– Времени нет, – покачал тот головой. – Его отняли дни твоей болезни. Сегодня мы должны либо ехать на посвящение, либо сообщить о твоём отказе.

– Тогда подожди меня здесь.