Остров за островом

Встреча состоялась на северной оконечности острова Санта-Крус. Гуннар Люндберг смело отправился со мной на разведку в глубь острова; он нес штатив и репортерскую сумку. Идти было относительно нетрудно. Заросли кустарника были не очень густы, но страшно мешали тысячи острых, как иголки, семян бурой травы, растущей на осыпях. Они впивались в ботинки, в носки и штаны и вызывали нестерпимый зуд. Не стало нам легче и тогда, когда кустарник сменился высокими кактусами. Солнце еще не поднялось высоко, и освещенные его косыми лучами кактусы казались окруженными мягким пушистым нимбом. Мертвая трава сверкала, как серебро. Наконец мы добрались до вершины. Тут и там торчали серые скалы, поросшие редкими деревьями, стоявшими без листьев. И когда только в этих краях деревья бывают зеленые?

Неожиданно моя нога угодила в нору и я рухнул ничком. Падая, я встретился взглядом с испуганными глазами друзоголова. Это было чудовище желтоватого цвета с чешуйчатым лбом, большим широким ртом, вполне дружелюбным взглядом и спиной, усеянной частыми шипами. Друзоголов беспрерывно кивал, но вряд ли он таким образом приветствовал неуклюжее двуногое существо, провалившееся в яму. Поблизости от него из бурой высокой травы показался еще один друзоголов, и я увидел прекрасную сестру морской игуаны во всем ее великолепии.

В длину друзоголов имел не меньше метра. Вдоль всей коричневато-красной спины, от ярко-желтой головы до самого кончика хвоста, тянулся коричневый гребень. Кроме того, у него была большая борода, качающаяся в такт кивкам, которые выражали, вероятно, неуверенность или раздражение. Сильные когтистые лапы дополняли список этих особых примет. С завидным проворством игуана исчезла в траве.

В течение дня мы видели и слышали не меньше сотни этих наземных игуан. Они прятались в своих норах, разбросанных на склоне холма, или загорали у самого входа в них. Если одна из них, чего-то испугавшись, в слепом страхе забивалась в чужую нору, там поднимался страшный шум. Из норы летела земля, слышалось шипение, и оккупантка пулей вылетала оттуда. На секунду она замирала, соображая, где находится, и мчалась в свою квартиру. Мир был восстановлен.

Друзоголовы, или наземные игуаны Галапагосских островов, — также единственные в своем роде животные. Питаются они в основном зеленью кактусов и, если представится возможность, плодами, например инжиром. Но это уже деликатес. Когда Дарвин в 1835 году посетил Сан-Сальвадор, он записал в дневнике, что на острове было такое количество наземных игуан, что путешественники с трудом нашли место, где разбить палатку. В 1923 году Уильям Биб на острове Бальтра (Сеймур) видел под каждым кактусом и кустом не меньше одной игуаны. В наши дни на многих островах их уже совсем не осталось. Но на этот раз виновниками истребления оказались не люди, а крысы и одичавшие свиньи, поедающие немногочисленные яйца игуан, а также одичавшие собаки, которые представляют опасность для взрослых игуан, которых природа не наделила способностью к обороне.

На свадьбе у синеногих олуш

Я с детства питал страстную любовь к шхерам и островам. Там можно было наблюдать за жизнью чаек и крачек, камнешарок и улитов, а иногда и птиц, гнездящихся на деревьях. Острова всегда были полны тайн. Любой остров, который я, казалось, излазил вдоль и поперек, всегда поражал чем-нибудь неожиданным.

Дафна и Хлоя — два островка изумительно красивой формы с северной стороны Санта-Крус — также полны тайн и неожиданностей. Хлоя поднимается из моря настолько круто, что попасть на нее с лодки совершенно невозможно, необходим вертолет. Дафна на вид приветливее, и капитан пообещал, что высадит нас на берег в одном хорошо ему известном месте. «Вход» на остров был узок, как средневековая лестница в погреб, но нам удалось подняться без единой царапины. Пока мы поднимались, над нами со свистом проносились красноклювые фаэтоны с пышными хвостами. Над островом парили фрегаты, иногда мимо пролетали олуши. Мне хотелось узнать, гнездятся ли птицы в кустарнике, которым заросла вершина, или только отдыхают там.

Высшая точка острова находилась на уровне двухсот, а может быть, и трехсот метров. Когда мы достигли ее, перед нами открылось изумительное зрелище. Вершина этого крохотного островка представляла собой круглый кратер с совершенно белым плоским дном, которое было усеяно тысячами птиц. Внизу звучал непрерывный концерт, птицы носились без передышки. На дереве Пало-Сан-то, растущем на краю кратера, устроили свои гнезда фрегаты, которые, к сожалению, еще не оделись в брачный наряд. Лишь намек на красные горловые мешки говорил о том, что самцы скоро будут щеголять во всем своем мужском великолепии.

Красноногие олуши стояли парами и смотрели на нас. Пока Харриет налаживала магнитофон, у нее под ногами все время вертелись два удивительно красивых галапагосских голубка. Они были начисто лишены чувства страха, и она могла бы спокойно взять их в руки. Пара пересмешников заинтересовалась микрофоном; подошли две юные красноногие олуши, которым захотелось узнать, что мы собираемся делать.