Остров за островом

Край кратера был ровный и круто обрывался внутрь, если не считать пологого порога с восточной стороны, по которому можно было спуститься во владения олуш, удобряемые ими уже не одно столетие. Обычно птичьи колонии располагаются так, чтобы им издали было видно приближение врага. Здесь было иначе, сюда птицы возвращались с морских просторов, перелетали через край кратера и спускались вниз на свои отгороженные от моря гнезда. Птенцы росли в гигантском котле с бурыми стенами и крышкой из яркого синего неба. Очевидно, им приходилось оставаться внизу дольше, чем если бы они жили на склоне или утесе, откуда можно легко отправиться в полет над морем. Отсюда же они способны выбраться, лишь когда смогут добраться до края кратера. У нас не было возможности познакомиться с тем, как ведут себя птенцы, которые вылупляются на самом дне этого подвала. Во время нашего пребывания на Дафне там только шли приготовления к свадьбам.

Синеногие олуши, как и красноногие, стояли парами. Их было очень много; мы не могли сосчитать, но наверняка там было более тысячи пар птиц, вступающих в брак. Две олуши, топтавшиеся на крохотном пятачке, сделали короткую передышку, остановились, вытянувшись во весь рост, подобно нашим гагаркам, и посмотрели на меня серьезными желтыми глазами. Грудь у птиц была белая, головка серебристо-коричневая, темно-коричневые крылья были плотно прижаты к длинному веретенообразному туловищу. Но самым удивительным у них были, конечно, светло-синие цевки и плюсны с голубыми плавательными перепонками.

Когда птицы привыкли к нашему присутствию, брачные игры возобновились. Олуши кланялись направо и налево, скрещивали клювы, плавными движениями взмахивали крыльями, распускали хвосты и поворачивались, делая при этом низкий реверанс перед своей суженой, которая показывала, что ей это приятно, повернувшись кругом на животе. Потом самец поднимал короткую палочку и, вытянув шею, протягивал ее своей избраннице, а она, приняв дар, клала его то перед собой, то сзади. Перышко или клочок пуха, камешек или ракушка, веточка или колючка кактуса— все, что имело отношение к строительству гнезда, лежало рядом с ней, как символическая деталь будущего дома. Когда эти дары принимались, дело считалось слаженным.

Лишь отдельные пары уже снесли яйца и теперь сидели на них. Манера насиживания у синеногих олуш очень своеобразна: насиживающий родитель подсовывает свои синие ноги под одно или под несколько яиц, подобно антарктическим пингвинам, высиживающим птенцов на морозе. Поза высиживающего торжественна, как рождественская свечка. Будущие синеногие родители весьма негостеприимны. Они клевали своими длинными острыми клювами всех, кто оказывался на достаточно близком от них расстоянии.

Птичьи свадьбы на Дафне были последним зрелищем, показанным нам Зачарованным архипелагом. Дафна — нимфа, преследуемая Апполоном, была превращена богами в священный лавр. Природу Галапагосов тоже долго преследовали и оскверняли, но теперь Фонд Чарлза Дарвина с божественной мудростью пытается спасти ее. И институт этот достоин лаврового венка не только от одного благодарного и восхищенного его трудами фотографа-анималиста.

ПИНГВИНЫ НА ВЕТРУ

Вместо предисловия

Когда листаешь воскресный выпуск крупной шведской газеты, встречаешь множество объявлений, рекламирующих путешествия в дальние страны, причем в последнее время все более обращается внимание на места, которые раньше было принято называть экзотическими — иными словами, на места отдаленные, незнакомые, будоражащие воображение. Теперь уже никого не удивляет, когда человек отправляется в другое полушарие, в тропики, в Арктику или в Антарктику.

Но зачем ехать на Фолклендский архипелаг? Кому нужны эти маленькие острова, затерянные в южной части Атлантического океана на границе с Антарктикой, безлесные, исхлестанные ветрами и большей частью необитаемые? Что это — погоня за оригинальностью или желание первым поведать миру о малоизвестном кусочке земного шара? На последний вопрос я могу честно ответить — нет. На первый могу ответить лишь одним словом — пингвины.

Может быть, мысль о Фолклендских островах впервые пришла мне в голову, когда я прочел об истреблении самых крупных животных земного шара — китов. О гигантских бездействующих китобойных базах в Норвегии. Еще совсем недавно Фолклендские острова служили для них своего рода полустанком по пути на остров Южная Георгия, где находится крупнейший китобойный порт южного полушария. В былые времена китобойные суда, спасаясь от штормов, искали пристанища на Фолклендских островах и заменяли китовый жир пингвиньим. Сотни тысяч этих доверчивых птиц погибли в салотопнях.