Остров живого золота

– Ну что… Что тебе от меня надо? – кричал новый командир отряда на замполита, чутко замечающего в Толоконникове очередной приступ самокопания.

– Да не нервничай, пожалуйста, – сочувственно говорил Калинник. – Будь самим собой. Прежде у тебя это совсем неплохо получалось. Я же за тебя, а не против…

Лишь под утро Толоконников забылся беспокойным сном. Все отодвинулось, отошло вдаль, затихло. Знакомые предметы, окружающие его, увеличились в размере, надвинулись громадой!.. А сам он, маленький, беспомощный, обессиленный, заслонялся от них рукой и старался накрыться с головой исполинским покрывалом, которое тянул и никак не мог натащить на себя…

– Вставайте, командир, вас ждут великие дела! И новости тоже!

Толоконников вскочил, сел в постели и, ничего спросонья не соображая, зябко поджал под себя ноги.

– Что-нибудь случилось?

– Труба зовет! – воскликнул Калинник. Он стоял у входа с кипой газет в руках.

– Я проспал?

– С моей помощью обошлось. Личный состав согласно распоряжению командира отряда поднят в шесть ноль-ноль. Политинформация проведена. Заряд бодрости получен. Воодушевленные бойцы отправились принимать пищу.

– Как погода?

– Хуже не придумаешь.

– Чему же ты радуешься?

– Добрым вестям. – Калинник бросил газеты на стол. – Вот, слушай. Сообщение Совинформбюро. Забайкальский фронт: за три дня боев войска продвинулись на четыреста пятьдесят километров. Взяты Таонань, Хайлар, Туцюань. Первый Дальневосточный фронт…

– О чужих победах наслышаны, – перебил Толоконников.

– Разве тебя они не радуют?

– Наоборот, полон восторга.

– Заметно, – иронически протянул Калинник.

Толоконников вскипел:

– Ты бы лучше своими заботами болел!

– Я что-нибудь упустил? – ревниво спросил Калинник.

– Не будем друг друга упрекать, – отступился Толоконников. – По-моему, сделали все. Митинг провели. Коммунистов собрали. Задачи доведены. Дело за малым: начать и кончить!

– Гляжу, настроение у тебя не шибко боевое. У солдат тонус повыше будет.

– На то он и солдат. Мне по штату положено беспокоиться… Где ремень, не видел?

Толоконников набросил гимнастерку и, разминаясь, прошелся по палатке, энергично взмахивая руками. Лицо его оставалось хмурым.

Состояние Толоконникова было замполиту понятно. Бой – уравнение со многими неизвестными, и, как бы ни был дальновиден командир, всего предусмотреть нельзя. Но и паниковать заранее бессмысленно. Они поработали добросовестно. Боеготовность отряда довольно высокая. Моральный дух тоже. Калинник мог сказать со всей определенностью: люди рвутся в дело… Командир это должен видеть. Свят, например, всегда точно чувствует настроение бойцов и в состоянии безошибочно определить, кто на что способен. А Толоконникову этого как раз и не хватает. Он честолюбив – качество для военного человека не столь уж плохое, но не определяющее. Знает технику, тактику, без чего, конечно, не обойтись. Но понимания людей ему недостает. Командир прежде всего наставник, психолог, и если он не проник в душу солдата и не заставил поверить в себя, грош ему цена…

Когда в политотделе Калинника спросили, что представляет собой Толоконников, он, не покривив душой, ответил: смена командиров не пошла отряду на пользу.

– У меня такое же ощущение, – согласился начальник политотдела. – С этим еще предстоит разобраться. Но… коль так случилось, после драки кулаками не машут. Ваша задача – помочь!.. Передайте Святу, пусть не опускает руки. Внушите ему это!

Однако Свят замполита упредил:

– Не беспокойся за меня, Виктор Макарович. Я, конечно, не тесто, лапшу из меня не нашинкуешь, но и чрезмерным самолюбием не перегружен. Дело есть дело, все остальное потом…

Толоконников затянул ремень и, надевая плащ-накидку, неожиданно спросил:

– Скажи, что, по-твоему, главное в нашей службе?

Калинник вскинул на него удивленный взгляд. Как мог Толоконников угадать его мысли?

– А тебя, собственно, почему вдруг это сейчас заинтересовало? – спросил он.

Толоконников махнул рукой:

– Так просто. Мысли вслух. Точнее – сон в руку. Иногда вдруг посмотришь на себя со стороны и обнаруживаешь, что ты совсем маленького роста. Куда уж тут большие дела вершить! Чушь! Не имеет значения. Пошли!

Он шагнул из палатки навстречу дождю. Калинник, озадаченный, последовал за ним.

– Дьявол бы побрал такую свистопляску! – буркнул Толоконников, вглядываясь в высокие тяжелые гребни, вспучившие залив. В них то и дело зарывались носом стоящие на рейде корабли. – Как думаешь, волнение достигло четырех баллов?

– Наверное, около этого.

– Как же сажать людей на суда?

– Туговато придется, – согласился Калинник. – Может, подождем?

Вопрос остался без ответа.

Они зашли в длинную палатку, так называемую офицерскую столовую. Завтрак уже заканчивался. В уголке расположились Свят и Червинский. Последнее время их часто можно было видеть вместе.

Толоконников нехотя поковырял вилкой перловую кашу с мясом и отодвинул. Есть не хотелось. Посадка на корабли не шла из головы.