Остров живого золота

Юля! Она идет с нами!

Если с ней что случится, никогда себе не прощу! Пусть меня… Лишь бы она была жива…

До подъема осталось пять часов. Всего триста минут. Тысяча восемьсот коротких мгновений-секунд. Кто знает, что будет с нами завтра? Впрочем, я в душе немного фаталист. Чему быть, того не миновать!..

Итак, до рассвета пять часов, нет, уже чуть меньше.

А с рассветом – бой.

Глава VI. Жребий брошен

Всю ночь по палатке однообразно и надоедливо барабанил дождь. То и дело просыпаясь, Толоконников прислушивался к его шуму и с тревогой думал: «Неужели не утихнет к утру?..»

Десантные корабли, подготовленные к отплытию, с вечера стояли в бухте. Оставалось ровно в девять ноль-ноль посадить на них людей и выйти в море.

Получив наконец вчера боевую задачу, Толоконников испытал огромное облегчение. Последние дни он не находил себе места, буквально считал часы, мысленно подгоняя время. На полях Маньчжурии гремели бои. Наши войска стремительно продвигались вперед. Люди совершали героические дела. А здесь говорили: погодите, придет ваш черед…

Какое там придет! Можно и не успеть. В любой момент Япония может капитулировать. И останется инженер-капитан при собственном интересе.

Он давно догадался, куда их должны нацелить. Но лишь услышав сказанное вслух – высадиться на Кайхэн и, уничтожив там вражеский гарнизон, освободить остров, – Толоконников в полной мере осознал сложность и ответственность предстоящего дела. Миссия спасения котиков сама по себе его совершенно не вдохновляла. Впрочем, важно в конце концов не что делать, а как!.. К тому же задачу ставил ему лично начальник штаба армии. Это свидетельствовало о многом.

– Сроки сжатые, – сказал начальник штаба. – Следует поторопиться. Путь неблизок. – Полковник подошел к рельефной карте бассейна Тихого океана и указал: – Вот ваша главная задача: Кайхэн. Задача первостепенной государственной важности. Вы идете освобождать исконно русскую землю и ее ценнейшие богатства. Все, что находится на острове, надо сохранить! Вам понятно?

Начальник штаба армии пристально посмотрел на стоявшего перед ним навытяжку офицера.

– Ясно, товарищ полковник! Сохранить любой ценой! Будет сделано! – сказал Толоконников громко, решительно отметая все сомнения. С какой стати именно ему должно изменить боевое счастье? Инженер-капитан Толоконников никогда не ходил в неудачниках. Для обеспечения операции сделано все возможное. Нужен успех. А удача всегда с теми, кто вовремя пойдет ей навстречу.

Начальник штаба кашлянул, как показалось Толоконникову, неодобрительно. И тон его стал суше.

– Надеюсь, – жестко бросил он и снова взглянул на самоуверенного офицера. – В последующем быть в готовности высадиться на Сахалин в районе Сикука[43], – ровным голосом продолжал полковник, – и по долине реки Поронай внезапным ударом с юга во взаимодействии с частями, наступающими с севера, уничтожить противника в районе Котона…[44]

С тех пор как Толоконников стал командиром отряда, его не покидало чувство неуверенности. Словно сел на слишком резвого коня и, будучи не совсем опытным наездником, боится не справиться с ним. Столь стремительное повышение в должности не было для инженер-капитана полной неожиданностью. Он давно хотел и морально готовился стать командиром и все же поначалу растерялся. Вот так сразу принять под свое начало целую часть? Он чуть было не ляпнул это вслух при заместителе командующего. Спасибо, сдержался… Потом захлестнуло ликующее чувство. Доверили, значит, он кое-чего стоит! Неужели не справится? Не дурнее же он служаки Свята!.. Но и это ощущение продолжалось недолго. Огромное хозяйство! Столько техники, людей! Десятки глаз придирчиво и предвзято исподволь наблюдают, сравнивают со Святом, и наверняка не в пользу новичка. Люди всегда на стороне обиженных. Явно считают, что начальство поступило с его предшественником несправедливо…

Толоконников стал бояться совершить ошибку, допустить какую-нибудь оплошность. Отдав распоряжение, многократно анализировал правильность его. Это подрывало веру в себя.

Никто, разумеется, ни о чем не догадывался. Новоиспеченный командир был резким, не терпящим возражения тоном строго пресекал любые возражения, от кого бы они ни исходили, считал их чуть ли не покушением на авторитет. Так легче было скрывать свое состояние.

Лишь Калинник, пожалуй, догадывался о том, что с ним происходило.

– Послушай, Эрг, – как-то сказал он, – ты бы побольше доверял людям. Они тоже душой болеют за дело.

– А как же быть с твоим постоянным призывом доверяя проверять? – язвительно бросил Толоконников.

– Необходим контроль за исполнением, – спокойно согласился Калинник, – но не мелочная опека. Дай людям проявить самостоятельность, будь с ними помягче. Народ наш все прекрасно понимает…

В отношениях Толоконникова и замполита внешне вроде бы ничего не изменилось. Они продолжали жить в одной палатке. Разве что разговоры потеряли прежнюю задушевность. Толоконников делался все более раздражительным. Участливые взгляды Калинника распаляли его.