Остров живого золота

Бегичев промолчал. Сочувствие, даже искреннее, в таких случаях воспринимается как оскорбление. Комбат наверняка считает себя виновным в гибели людей. То, что он шел в атаку вместе с другими и запросто мог оказаться среди тех, которые не поднялись, в расчет не принимается.

Младшему лейтенанту такое состояние было знакомо. Когда теряешь бойцов, казнишь себя: недоучел, недосмотрел, можно было иначе.

– Ладно. Не убивайся, – буркнул он. – Только ведь начало… Командир полка просил узнать: потери какие?

– Уже докладывал. Все тут лежат, – мрачно ответил капитан и, помолчав, словно оправдываясь, добавил: – Понимаешь, младшой, у них тут каждый метр пристрелян. Носа не дают высунуть!..

Бегичев снова осторожно выглянул из воронки, приложил к глазам бинокль. На берегу реки горело три танка. Это были легкие Т-26. Черный дым плыл по воде. Чуть поодаль, уткнув ствол в прибрежный песок, словно зарывшись в него лицом, стоял еще один.

«Сюда бы тридцатьчетверки, – подумал младший лейтенант. – Их так просто не подобьешь. А эти горят, как спички».

В воронке появился Ладов. Деловито огляделся.

– Мы чуток левее причалили, – доложил Бегичеву. – Там лощинка. Окопчики отрыли. И для тебя, командир, тоже.

Поглядев на телефониста, продолжавшего безуспешно вызывать «Витебск», спросил:

– Может, вам что наверх передать надо, товарищ капитан? Так у нас рация на ходу.

– Спасибо, друг! – обрадовался комбат. – Запросите, пожалуйста, когда подойдут остальные батальоны?

– А уже, – ответил Ладов. – Полк развертывается, сам видел.

– Далеко?

– Кабельтовых в трех отсюда.

Бегичев пояснил:

– Метрах в пятистах. Сержант мой из морфлота.

Комбат усмехнулся, хотел что-то сказать, но тут закричал телефонист:

– Есть связь!.. Восстановили, товарищ капитан!

– Давай! – Комбат выхватил трубку. – Первого мне! Да, я. Слушаю вас.

На лице капитана попеременно отразились удивление, протест, злость.

– Но… вы, наверное, не в курсе! – воскликнул он. – Тут такое творится! Пулеметы… – Комбат осекся. – Простите. Вас понял. Есть приготовиться вместе со всеми!

Он вернул трубку телефонисту и глухо сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Я что… Я выполню… Атака через сорок минут.

Капитан был подавлен. После трех безуспешных попыток, после стольких потерь не так-то просто было обрести уверенность.

– Соберись с мыслями, дружище. Перед атакой будет мощный огневой налет, – заметил Бегичев.

– Думаешь, поможет? У японцев здесь дот на доте, все забетонировано.

– Ну и что? Не видели мы дотов? – продолжал убеждать Бегичев. – На КП комдив прибыл. Сам руководит. Сейчас тяжелая артиллерия как даванет!..

– Может, ты и прав, – отозвался капитан. Он резко тряхнул головой, отгоняя последние сомнения. – Пусть будет так! – И решительно отобрал трубку у телефониста: – Посыльных из рот – ко мне!

В его голосе уже не слышно было колебаний. У Бегичева же, наоборот, уверенность в успехе исчезала с каждой минутой. Чем дольше он продолжал рассматривать форт, тем отчетливее понимал, насколько трудно одолеть этот опорный пункт. Хонда была обнесена высоким земляным валом со вспухшими на нем, как гигантские нарывы, бетонированными колпаками огневых точек.

«Пленный не врал, – подумалось. – Вон и колючая проволока в три кола, и деревянный забор, и противотанковый ров…»

В воронке один за другим появлялись посыльные. Получив указания, солдаты исчезали.

Бегичев смотрел на комбата и опять не узнавал его. От растерянности не осталось и намека. Движения быстрые, точные. Говорит отрывисто, рублеными фразами и только по существу. «Дело знает, – с удовлетворением отметил младший лейтенант. – И хватка есть». Минометчиков подтянул поближе к переднему краю, чтоб иметь их под рукой, расположил в лощинке – со стороны противника позиция не просматривается. Пулеметы выдвинул на фланги, обеспечив при необходимости косоприцельный огонь. К танкистам послал саперов с заданием проделать проходы в минных полях, обнаруженных на берегу Коттонкай-Гавы.

«Вот где срабатывает фронтовой опыт», – отметил Бегичев, увидев на груди капитана два ордена Красной Звезды.

Пристроившись на скосе воронки, младший лейтенант быстро набрасывал донесение командиру полка. Точно обрисовал обстановку, сообщил данные о противнике, не скрыл опасений по поводу предстоящей атаки.

– Отправь кого-нибудь побыстрее, Федор Васильевич! – приказал Ладову.

Далеко за лесом гулко грохнул залп. «Началось», – понял Бегичев, прислушиваясь к нарастающей канонаде. Ослепительные вспышки, гроздья разрывов вздыбились над фортом. Все потонуло в дыму.

Комбат лежал на краю воронки. Глаза его слезились, на щеках зарделся нездоровый румянец.

– Передай в роты, пусть приготовятся! – не оборачиваясь, приказал телефонисту.

Разрывы сместились в глубину Хонды. В гул канонады вписался рев танковых двигателей; он приближался, нарастал. Несколько Т-26 выходили к реке неровной цепочкой.

– Пора. Будь здоров, младшой, – тихо сказал комбат и, подняв автомат, вскочил: – В атаку – за мной! Впере-од!